ГЛАВА ПЕРВАЯ
АНТИРЕЙДЕРСКИЙ ЗАГОВОР
Технический этаж многоквартирного дома в старом фонде. Здесь, у обычно закрытой на замок решетки, преграждающей лестничный пролет, ведущий на чердак, стоят двое молодых людей в камуфляжных куртках. Один из них уже в «балаклаве», второй еще только ее нахлобучивает. Судя по сумбурным телодвижениям, этот вид головного убора ему в диковинку.
— Эй, вы скоро там? — доносится от лифта приглушенное. — Давайте скорее, пока всё тихо.
— Щас! — натянув шапочку, коротко бросает замешкавшийся и достает из баула два АК-74М. Один он протягивает напарнику, а сам, вскинув ствол второго, встает в некое подобие боевой стойки. — Ну как? Впечатляет?
— Блеск! Обосраться от страха! А я?
— Супер! Ну, двинули, что ли? Времени в обрез.
— Идем…
Двое, с автоматами наперевес, начинают торопливо спускаться вниз по лестнице.
Завораживающее зрелище, отдаленно напоминающее сцену из американского боевика категории «В». Поскольку в силу внешней хлипковатости парней, до «А» они немножечко недотягивают…
Санкт-Петербург,
26 августа 2009 года,
среда, 10:12 мск
Меньше суток прошло с того момента, как личный состав «гоблинов» узнал о трагической кончине Ивана Демидовича. До сих пор не отошедшие от потрясения Вучетич, Джамалов и Северова сидели в комнате отдыха конспиративной квартиры, совсем недавно служившей временным пристанищем ушедшего в мир иной бомжа. Минут пять назад к этой троице присоединился до черноты загоревший, посвежевший после крымских каникул Холин. Согласно графику дежурств Григорий должен был выйти на службу только завтра, но, прознав о последних событиях, не смог усидеть дома — примчался.
Глотки «отдыхающих» саднило от бессчетного количества выкуренных сигарет, а неумело сваренный Наташей кофейный напиток на фоне того кофе по-турецки, что раньше готовил для них Демидыч, горчил и бодрящего действия не оказывал. Скорее, напротив, удручал. Как и всё происходящее.
В курилку сунулся Андрей, и всеобщая апатия вмиг перешла в собранность и настороженность:
— Всем привет! О, Гришка? Уже вернулся?
— Вернулся, — мрачно кивнул Холин. — А у вас тут такие дела творятся! Я, блин, прям как чувствовал: всю обратную дорогу на душе словно кошки скреблись.
Мешок без спроса вытянул из лежащей на столе пачки сигарету. Закурил. Опасаясь не сдержаться, намеренно уселся так, чтобы не встречаться глазами с Северовой. Выглядел он сейчас неважно: землистого цвета лицо, воспаленные веки и круги под глазами — всё это вкупе являло собой классический портрет бесконечно усталого, задерганного человека.
— Андрюх, что там слыхать-то? — угрюмо поинтересовался Джамалов.
— Помимо того, о чем вы уже и так знаете, ничего. Тело нашли путевые обходчики. Рядом с насыпью. Демидыча сначала ударили ножом в печень, а затем сбросили с поезда.
— Версии, подозреваемые есть?
— Да какие тут в жопу версии?! А подозреваемые? Конечно, есть. Целый поезд. С учетом того, что никто из пассажиров ни в Бологом, ни в Твери не сходил.
— А оперативник, который Демидыча сопровождал, чего говорит?
Судя по тому как нахмурился Мешок, сейчас он не был расположен к беседе в формате интервью. Но, тем не менее, ответил. Хотя и с нарастающим раздражением:
— Оперативник рассказал, что перед сном Филиппов взял полотенце, зубную щетку и пошел в туалет. Долго не возвращался. Минут через пятнадцать опер отправился за ним и никого не нашел. Дверь в тамбуре при этом была открыта. Забеспокоившись, он вместе с разъездным нарядом милиции прочесал весь состав. Ничего и никого подозрительного не заметили. К слову, видимых следов борьбы, насилия в тамбуре не было. В общем, вплоть до обнаружения трупа надеялись, что Филиппов, по каким-то причинам решил дать деру и соскочил сам. Поэтому сообщение об исчезновении и пришло с такой задержкой.
— Тот, кто носит медный щит, тот имеет медный лоб! — буркнул Холин. — М-да, хороший вы мне подарочек ко дню рождения устроили, нечего сказать!
— А разве у тебя сегодня? — удивилась Наташа.
— У меня разве завтра… Вот так, бляха-муха, и живем: завтра — день рождения, послезавтра — похороны.
Андрей загасил сигарету, молча подошел к хозяйственной полочке, на которой выстроился немудреный общаковый кухонный скарб, снял с нее пустую стеклянную банку и водрузил в центр стола. Народ наблюдал за телодвижениями начальника с молчаливым недоумением.
— На судмедэкспертизу уйдет пара дней. Так что похороны, скорее всего, состоятся в субботу либо в воскресенье. Демидычу светит неструганый 180-сантиметровый сосновый ящик и столбик с номерком на задворках Южного кладбища. Мне кажется, что этот человек своей жизнью все-таки заслужил нечто большее.
— Согласен, — хмуро подтвердил Холин. — Хотя бы после смерти надо старика уважить.
— К твоему сведению, этому «старику» было всего пятьдесят пять лет… Короче, — Мешок достал из заднего кармана джинсов пятитысячную купюру и пихнул ее в банку, — никого не напрягая и не заставляя. Если есть желание и возможность. На гроб, камень и отпевание…
* * *
Выклянчившая на сегодняшний день отгул Ольга нетерпеливо прохаживалась по залу международного аэропорта «Пулково-2» в ожидании рейса «Пекин — Санкт-Петербург». Боясь опоздать, она опрометчиво заказала такси, растранжирив таким образом кучу денег, а в итоге прикатила на целых сорок минут раньше. Теперь вот слонялась-маялась и от вынужденного безделья продолжала заниматься самоедством. Которое, как известно, суть есть непроизводительная работа совести. Этой самой работой Прилепина занималась вторые сутки кряду.
