«ЧИСЛО ЗВЕРЯ» НАД БОРВИХОЙ
Опять в Москве запахло паленой человечиной и гарью танковых двигателей. Опять в “Белом доме”, в кабинете премьера проступило пятно крови, засветились в стене осколки и пули. По монастырям и храмам плачут иконы. На паперти нищенки шепчутся, что Ельцина подменили, - настоящий умер и лежит в подвале на льду, а у нового на лбу из морщин сложилось “число зверя”. Буря пронеслась над Москвой, повалила сто тысяч деревьев, и старцы говорят - “на гробы”. В Кремле, в бурю, видели женщину до небес с четырьмя грудями, и каждую сосет волчонок.
Казна пуста, и последнюю коробку вынесли двое в масках, уехали на “мерседесах” в Останкино. На юге и на средней Волге сгорели хлеба, и женщины с серпами режут впрок лебеду. Вслед за шахтерами народ потянулся на рельсы - вдоль Транссибирской от Находки и до Москвы ставят шалаши и палатки.
Террориста Хаттаба видели в Вологде, а Радуева - на концерте Аллы Пугачевой, с пулеметными лентами и с охраной из МВД России. Укравшего алмазы Козленка под честное слово прокуратуры назначают заместителем Бориса Федорова, а налоговая служба для пополнения бюджета обложила каждую колокольню, с удара колокола - по сто тысяч.
Газпром перед тем, как его расчленят, срочно закачивает газ в подземные хранилища под дачей Черномырдина, а искусанный ненормальным мальчиком Рэм Вяхирев делает прививки от чумки.
Генерала Рохлина убили так же, как убили в 93-м трех оптинских монахов, и расследование ведут те же следователи, которые на солнце не отбрасывают тени. Шахрай убежал из Кремля - так комар, не находя себе пищи, слетает со лба покойника. Лебедь, повторяя подвиг Чкалова, летит через Северный полюс в Америку, и на новый маршрут, страшась революции, записываются банкиры с двойным гражданством. В ресторане для вегетарианцев подают салат из капусты под названием “Импичмент”. В космическую программу, изучающую размножение бактерий в Космосе, включен Батурин.
Россия снова, в который уж раз, одевает своих стариков и младенцев в белые рубахи, выстраивает их у глубокого рва, как на фреске в Покровском соборе. Наступит “тьма египетская” и наклонит дубы к земле. Снова, как в 91-м и 93-м, повылезут нетопыри и драконы, прольют русскую кровь. Но в ней испекутся. Барвиху, подобно Чернобылю, замуруют в бетон, поставят счетчики и семьдесят лет будут выдерживать, пока не распадется, как ядовитый нуклид, последняя молекула змея. А уж потом, в третьем тысячелетии, станут пускать людей. Разобьют парк, напустят озеро, сделают танцплощадку. И там, как на месте разрушенной Бастилии, станет народ танцевать.
Александр ПРОХАНОВ
Только когда ты ушел, стало ясно, как много занимал ты места в наших сердцах, как много сделал, создал, успел. И насколько невосполним твой уход, как глубока пустота, разверзшаяся вдруг на том месте, где был ты.
Трагически погиб генерал Лев Рохлин. Известие это осиротило тысячи людей. Сиротами стали взрослые, крепкие мужики - его солдаты, с которыми он шел в бой и которых уберег от смерти в Афгане. Сам он вернулся оттуда с двумя ранениями и сединой на висках. Но его шрамы, его седина - это спасенные жизни солдат, это выполненные боевые сложнейшие задачи.
…Не гаснут в храмах свечи за помин души генерала Рохлина. Тысячи свечей. И над трепетным их пламенем - моления и неизбывная скорбь молодых мальчишек - солдат чеченской войны, их матерей и отцов, которым он смог вернуть живыми сыновей из грозненского ада. Он сделал то, что было не под силу никому - выстоял, выжил в жуткой мясорубке, куда его и его солдат бросили убогий президент и его свора. Он спас честь России, ее лицо, вырвав победу у беснующихся, уверенных в своей силе, подкупивших все и всех боевиков. Они подкупили министров, генералов, резидентов, редакторов и телеведущих. Они купили победу! Но ничего не смогли сделать с русским генералом, выстоявшим под огнем, выдержавшим их бешеный натиск. Сломавшим и размазавшим их по грозненской грязи. Вычистившим свои армейские "берцы" дудаевским президентским штандартом. "Батей" называли его солдаты. Он и был их батей, хранителем. Не счесть тех, кто называет его своим спасителем, своим ангелом-хранителем.
Люди оценили его, когда он, вернувшись из Чечни в зените славы, неожиданно отказался от всех милостей и наград. Когда отказался принять звание Героя - главную вершину для любого военного, сказав, что за гражданскую войну не награждают… Это был поступок человека чести.
Даже его враги сегодня сквозь зубы признают благородство генерала, сетуют на то, что он-де не смог разобраться в "новых реалиях", что был хорошим генералом, да вот зря в политику пошел - запутался, дров наломал… Им, убогим, никогда не понять, не постичь душонками, как может человек, обласканный "высочайшим" вниманием, принятый в "небожительскую" номенклатуру, вдруг отказаться от богатства, гарантированного изобилия, власти и стать непримиримым врагом этой власти. А он просто был человеком чести. И его честь не могла смириться с произволом, воровством, коррупцией, изменой, пропитавшими эту власть насквозь. Как человек чести он стал убежденным противником сил зла.
