Гарики предпоследние. Штрихи к портрету

Гарики предпоследние. Штрихи к портрету

В «Гариках предпоследних» Игорь Губерман не дает наставления, а просто рассуждает обо всем самом важном. Но и даже самые серьезные гарики неизменно вселяют оптимизм.

«Штрихи к портрету» — попытка Игоря Губермана восстановить судьбу неординарного человека Николая Бруни. Художник, музыкант, военный летчик. В 1922, спасшись из горящего самолета, принял сан, в 1927, когда церковь закрылась, работал переводчиком, оказался талантливым конструктором. А в 1934-м его арестовали…

Жанр: Современная проза
Серии: -
Всего страниц: 157
ISBN: 978-5-17-075590-5
Год издания: 2011
Формат: Полный

Гарики предпоследние. Штрихи к портрету читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Гарики предпоследние

Друзьям, которые уже ушли

Залог душевного спокойствия —

цветы и фрукты удовольствия

Я глупо жил и опрометчиво,
был раб любого побуждения,
зато порой с утра до вечера
изнемогал от наслаждения.
*
На нас огромное влияние
(и на победы, и на бедствия)
оказывает возлияние,
включая все его последствия.
*
В деньгах есть тоже благодать,
зависит жизнь от них,
и чем их тупо проедать —
я пропиваю их.
*
Свой век я прогулял на карнавале,
где много было женщин и мужчин,
потери мне веселья придавали,
находки добавляли мне морщин.
*
Багрово, лилово и красно,
и даже порой фиолетово
алеют носы не напрасно,
а лишь от того и от этого.
*
Ценя покой в душе и нервах,
я пребываю в людях средних,
и хоть последний между первых,
зато я первый из последних.
*
Попался я, как рыбка на крючок,
мне страсть моя, как бабочке — сачок,
а кролику — охотничий зрачок,
но сладок наживленный червячок,
и счастлив загулявший старичок.
*
Ушел наплыв похмельной грусти,
оставил душу змей зеленый:
меня родители в капусте
нашли, мне кажется, в соленой.
*
Вот чудо века: после пьянки
среди таких же дураков
лететь в большой консервной банке
над белой пеной облаков.
*
Блаженство витает шальное,
стихают надрыв и надлом,
когда закипает хмельное
вампиршество душ за столом.
*
Глаза не прикрыл я рукой,
а занял закуской на блюде,
и жизнь принимаю такой,
какой ее нет и не будет.
*
Я пленник любых искушений,
все планы успехов — просрочены,
я шел по дороге свершений,
но лег отдохнуть у обочины.
*
От выпивки душа нежней и пористей,
и видно сквозь ледок житейской стужи,
что корни наших радостей и горестей
ветвятся изнутри, а не снаружи.
*
К искушениям холодно стоек,
воздержанье не числя бедой,
между ежевечерних попоек
обхожусь я водой и едой.
*
Бутылка без повода круче всего
калечит и губит мужчину,
дурак может пить
ни с того ни с сего,
а умный — находит причину.
*
Загадочная русская душа
вселяется в отзывчивое тело:
душа как только выпить захотела,
так тело тащит выпивку спеша.
*
Внезапно понял я сегодня,
каким высоким занят делом
желудок наш — лихая сводня
души с умом и мысли с телом.
*
Мы не глупы, не злы, не спесивы,
любим женщин, азарт и вино
и всегда будем так же красивы,
как мы были когда-то давно.
*
Закончив шумную попойку,
игру идей и мыслей пир,
зови к себе подругу в койку
и смело плюй на Божий мир.
*
Отнюдь я, выпив, не пою,
а учиняю праздник духа,
плетя мелодию свою
душой без голоса и слуха.
*
Черной зависти жар —
горячее огня,
и душа моя стонет больная,
если знаю, что где-то
сейчас без меня
затевается песня хмельная.
*
Не было у выпивки причин,
в песне пьяной не было резона,
каждый ощутимо получил
порцию душевного озона.
*
Снова пьянка тянется шальная,
в мире всюду — ясная погода,
радость в каждом госте мне двойная —
от его прихода и ухода.
*
Смотрю, садясь попить-поесть,
на пятки дней мелькающих,
у пьянства тоже много есть
последствий вытекающих.
*
Не зря на склоне лет
я пить люблю и есть:
на свете счастья нет,
но вместе с тем и есть.
*
А если где-то ждет попойка
и штоф морозится большой,
то я лечу, как птица-тройка,
хотя еврейская душой.
*
Пускай расходятся в улет
последние гроши:
Бог дал нам душу — Он пошлет
и на пропой души.
*
Меж нас гуляет бес похмелья,
вступая с душами в игру:
он после пьяного веселья
их тянет выпить поутру.
*
С радостью по жизни я гуляю
в мире, лютой злобой поврежденном,
жажду выпить — водкой утоляю,
жажду просто — пивом охлажденным.
*
Ценю я в игре винопития —
помимо иных услаждений —
возможность подергать мыслителя
за яйца его убеждений.
*
Живу я славно и безбедно,
поскольку мыслю государственно:
народу в целом — пьянство вредно,
а каждой личности — лекарственно.
*
Курить, конечно, бросить надо бы,
загвоздка — в бедах совокупных,
а корни этой мелкой пагубы
растут во мне из дурей крупных.
*
В цепи причин и соответствий,
несущих беды, хворь и срам,
я не нашел дурных последствий
от пития по вечерам.
*
Люблю я проследить, как возлияние,
просачиваясь в мироощущение,
оказывает веское влияние
на духа и ума раскрепощение.
*
Забавный знаю феномен:
от генерала до портного
у нас химический обмен
устроен так, что ждет спиртного.
*
Пока еще в душе чадит огарок
печалей, интереса, наслаждения,
я жизнь воспринимаю как подарок,
мне посланный от Бога в день рождения.
*
Сокрыта в разных фазах опьянения
таинственная сила врачевания,
играющая ноты упоения,
текущие до самобичевания.
*
Когда бы век я начал заново,
то к людям был бы я внимательней,
а гул и чад гулянья пьяного —
любил сильнее и сознательней.
*
Я злоупотребляю возлиянием,
здоровье подрывая наслаждением,
под личным растлевающим влиянием
и с жалостливым самоосуждением.
*
Душа, мягчея от вина,
вступает с миром в компромисс,
и благ любой, сидящий на,
идущий по и пьющий из.
*
Мне грустно думать в час ночной,
что подлежу я избавлению
и чашу горечи земной
закончу пить я, к сожалению.
*
Экклезиаст еще заметил:
соблазну как ни прекословь,
но где подует шалый ветер,
туда он дуть вернется вновь.
*
Хоть пили мы, как пить не стоит, —
за это вряд ли ждет нас кара,
в нас только будущий историк
учует запах перегара.
*
Ко мне по ходу выпивания —
о чем бы рядом ни кричали —
приходит радость понимания,
что дух наш соткан из печали.
*
Верный путь, на самом деле,
различим по двум местам:
то во храме, то в борделе
вьется он то здесь, то там.
Продолжить чтение
Еще от автора Игорь Миронович Губерман
Искусство стареть

Новая книга бесподобных гариков и самоироничной прозы знаменитого остроумца и мудреца Игоря Губермана!«Сегодня утром я, как всегда, потерял очки, а пока искал их – начисто забыл, зачем они мне срочно понадобились. И я тогда решил о старости подробно написать, поскольку это хоть и мерзкое, но дьявольски интересное состояние...»С иронией и юмором, с неизменной «фирменной» интонацией Губерман дает советы, как жить, когда приходит она – старость. Причем советы эти хороши не только для «ровесников» автора, которым вроде бы посвящена книга, но и для молодежи.

Путеводитель по стране сионских мудрецов

Известный автор «гариков» Игорь Губерман и художник Александр Окунь уже давно работают в творческом тандеме. Теперь из-под их пера вышла совершенно необыкновенная книга – описать Израиль так, как описывают его эти авторы, прежде не удавалось, пожалуй, никому. Чем-то их труд неуловимо напоминает «Всемирную историю в изложении "Сатирикона"», только всемирность здесь сведена к конкретной точке в плане географии и конкретному народу в плане антропологии. История, аврамическне религии, экономика, легенды, байки, анекдоты, война, искусство – все перемешано здесь во взрывной микс.

Камерные гарики. Прогулки вокруг барака

«Гарики» – четверостишия о жизни и о людях, придуманные однажды поэтом, писателем и просто интересным человеком Игорем Губерманом. Они долго ходили по стране, передаваемые из уст в уста, почти как народное творчество, пока не превратились в книги… В эту вошли – циклы «Камерные гарики», «Московский дневник» и «Сибирский дневник».Также здесь вы найдете «Прогулки вокруг барака» – разрозненные записки о жизни в советском заключении.

Иерусалимские дневники

В эту книгу Игоря Губермана вошли его шестой и седьмой «Иерусалимские дневники» и еще немного стихов из будущей новой книги – девятого дневника.Писатель рассказывает о главных событиях недавних лет – своих концертах («у меня не шоу-бизнес, а Бернард Шоу-бизнес»), ушедших друзьях, о том, как чуть не стал богатым человеком, о любимой «тещиньке» Лидии Либединской и внезапно напавшей болезни… И ничто не может отучить писателя от шуток.

Дар легкомыслия печальный…

Обновленное переиздание блестящих, искрометных «Иерусалимских дневников» Игоря Губермана дополнено новыми гариками, написанными специально для этой книги. Иудейская жилка видна Губерману даже в древних римлянах, а уж про русских и говорить не приходится: катаясь на российской карусели,/ наевшись русской мудрости плодов,/ евреи столь изрядно обрусели,/ что всюду видят происки жидов.

Штрихи к портрету

В романе, открывающем эту книгу, автор знаменитых «физиологическим оптимизмом» четверостиший предстает наделенным острым социальным зрением. «Штрихи к портрету» главного героя романа оказываются и выразительными штрихами к портрету целой исторической эпохи.

Рекомендуем почитать
Короленко

«Залитая кровью и слезами, достигшая пределов человеческой несчастности Россия среди многих и многого лишилась недавно и Короленко. В море других смертей потонула его смерть, и те из его старых и преданных читателей, кто еще оставался в живых, не могли на нее откликнуться так, как это было бы в иную, менее трагическую пору. Но пока он жил, его любили душевной любовью. При этом, быть может, самой значительной долей всеобщей симпатии, которую вызывала его поистине светлая личность, он обязан был именно тому, что был он не только писатель, что страницами его рассказов не исчерпывалось его значение для России, его нравственная связь с русской публикой…».

Грибоедов

«Одинокое произведение Грибоедова, в рамке одного московского дня изобразившее весь уклад старинной жизни, пестрый калейдоскоп и сутолоку людей, в органической связи с сердечной драмой отдельной личности, – эта комедия с избытком содержания не умирает для нашего общества, и навсегда останется ему близок и дорог тот герой, который перенес великое горе от ума и оскорбленного чувства, но, сильный и страстный, не был сломлен толпою своих мучителей и завещал грядущим поколениям свое пламенное слово, свое негодование и все то же благородное горе…».

То, чего не было (с приложениями)

Роман «То, чего не было» В. Ропшина, принадлежащий перу одного из лидеров партии эсеров, организатору многих террористических актов Борису Савинкову (1879–1925), посвящен революционным событиям 1905–1907 гг. В однотомник включены (раздел «Приложение») воспоминания матери Б. Савинкова С. А. Савинковой (1855-7) «Годы Скорби» и «На волос от казни», а также статья Г. В. Плеханов«(1856–1918) „О том, что есть в романе «То, чего не было“.

Няня из Москвы

Роман «Няня из Москвы», написанный в излюбленной Шмелевым форме сказа (в которой писатель достиг непревзойденного мастерства), – это повествование бесхитростной русской женщины, попавшей в бурный водоворот событий истории XX в. и оказавшейся на чужбине. В страданиях, теряя подчас здоровье и богатство, герои романа обретают душу, приходят к Истине.Иллюстрации Т.В. Прибыловской.

Ник Уда

Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…

Красное внутри

Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.

Акука

Повести «Акука» и «Солнечные часы» — последние книги, написанные известным литературоведом Владимиром Александровым. В повестях присутствуют три самые сложные вещи, необходимые, по мнению Льва Толстого, художнику: искренность, искренность и искренность…

Листки с электронной стены

Книга Сергея Зенкина «Листки с электронной стены» — уникальная возможность для читателя поразмышлять о социально-политических событиях 2014—2016 годов, опираясь на опыт ученого-гуманитария. Собранные воедино посты автора, опубликованные в социальной сети Facebook, — это не просто калейдоскоп впечатлений, предположений и аргументов. Это попытка осмысления современности как феномена культуры, предпринятая известным филологом.

Сказки для себя

Почти всю жизнь, лет, наверное, с четырёх, я придумываю истории и сочиняю сказки. Просто так, для себя. Некоторые рассказываю, и они вдруг оказываются интересными для кого-то, кроме меня. Раз такое дело, пусть будет книжка. Сборник историй, что появились в моей лохматой голове за последние десять с небольшим лет. Возможно, какая-нибудь сказка написана не только для меня, но и для тебя…

Долгие сказки

Не люблю расставаться. Я придумываю людей, города, миры, и они становятся родными, не хочется покидать их, ставить последнюю точку. Пристально всматриваюсь в своих героев, в тот мир, где они живут, выстраиваю сюжет. Будто сами собою, находятся нужные слова. История оживает, и ей уже тесно на одной-двух страницах, в жёстких рамках короткого рассказа. Так появляются другие, долгие сказки. Сказки, которые я пишу для себя и, может быть, для тебя…