Всё началось совсем незадолго до пятого ноября. У кого-то зародилось сомнение, достаточно ли хороши их ракеты, приготовленные для фейерверка в день Гая Фокса.[1] Праздник этот, как известно, как раз и бывает пятого ноября.
– Они довольно-таки дешёвенькие, – заметил кто-то, кажется, Роберт. – Что, если они не взлетят и не загорятся? Поглумятся тогда над нами проссеровские ребята! Уж они-то случая не упустят!
– Те, что я купила, точно хорошие, – сказала Джейн. – Продавец мне сказал, что они на самом деле жуть как дороже стоят.
– Нельзя сказать «жуть как», – оборвала её Антея.
– Отдельно сказать «жуть как» точно нельзя, – вмешался Сирил, – но ведь она и не сказала просто «жуть как», и вообще, ты бы поменьше умничала.
Антея пошарила в своей памяти, пытаясь найти достойный ответ, чтобы поставить Сирила на место. Но тут она вспомнила, что мальчикам была обещана поездка на верхней площадке трамвая чуть ли не через весь Лондон за то, что они шесть дней подряд не забывали хорошенько вытереть ноги у дверей. И вот теперь из-за дождя их поездка срывалась. Она их пожалела и поэтому не стала говорить резкостей, только произнесла:
– Сам не умничай. А с нашим фейерверком всё будет в порядке. А коли ты не потратился на трамвай, так у тебя останется ещё в запасе восемь пенсов. Можно как раз за восемь пенсов купить отличное огненное колесо.
– Послушайте-ка, – продолжал гнуть своё Роберт, – так как же всё-таки насчёт наших ракет? Неохота осрамиться перед соседскими мальчишками. Они и так всех презирают, потому что по воскресеньям их одевают в красные бархатные костюмчики.
– Я ни за что бы не напялила на себя красный бархат, – сказала Антея. – Чёрный – это другое дело. И то, я бы в него облачилась, только если бы меня, как королеву Марию Стюарт, повели бы на казнь.
Но Роберт продолжал всё о своём. Роберт вообще отличался тем, что уж если что ему втемяшится в голову, он ни в коем случае не отстанет.
– Я думаю, их надо бы заранее испробовать.
– Боже, какой болван! – воскликнул Сирил. – Тебе невдомёк, что ракету можно использовать всё равно как почтовую марку, – только один раз?
– Ну а что, по-твоему, значит реклама: «Испытанные семена Картера»?
Все вдруг замолчали. Потом Сирил покрутил пальцем у виска:
– Готово! Братец свихнулся! – воскликнул он. – Вот к чему приводят все эти пятёрки по алгебре и по другим предметам. Я всегда опасался, что он сделается слегка того… Так что…
– Заткнись, – рявкнул на него Роберт. – Разве не ясно, что испробовать семена – значит посеять одно-другое из каждого пакетика? Если они взойдут, то и все остальные тоже окажутся всхожими. Не обязательно высевать их все! Давайте-ка зажмуримся и вытащим по одной ракете каждый, их и испробуем.
– Но на дворе ливень, – заметила Джейн.
– И волк в лесу сдох, – парировал Роберт. – Зачем нам тащиться на улицу? Мы просто отодвинем стол и на старом подносе, ну на том, на котором мы катаемся зимой с горки, запалим их. Тогда мы уж не станем гадать, а точно будем уверены, что умоем этих Проссеров.
– Да вообще-то хорошо бы, – задумчиво произнёс Сирил.
Так что стол отодвинули к окну, а Антея на цыпочках прокралась на кухню и, когда кухарка отвернулась к плите, схватив поднос, вернулась с ним в комнату. После этого все фейерверочные принадлежности были выложены на стол, и каждый из четверых, крепко зажмурившись, вытащил из кучи кто что сумел. Роберт добыл хлопушку, Сирил и Антея схватили по бенгальскому огню, а Джейн своей пухленькой ручкой выхватила аж жемчужину всего этого фейерверочного запаса, так называемый «Джек-из-коробочки»: такая ракета, которая рассыпалась разноцветными пляшущими огнями и которая стоила целых два шиллинга. Кое-кто из всей компании (не скажу кто, потому что потом ему было очень даже стыдно) заявил, что Джейн сделала это специально.
– Неправда, – расплакалась Джейн. – Я не подсматривала! Ну, давайте я вытащу что-нибудь другое.
– Ты отлично знаешь, что мы никогда не переигрываем, – отрезал Сирил. – Что сделано, то сделано.
У ребят было давно решено: что бы ни возникало – никаких склок и споров, результаты жеребьёвки сразу же считать окончательными. Они вычитали в книжке, что так всегда поступали древние мидяне и персы.
– Раз уж так получилось, этого «Джека» запалим последним и хорошо повеселимся. А ты, когда получишь карманные к празднику, купишь на них такой же – для фейерверка, – предложил Сирил.
Что ж, и хлопушки и бенгальские огни вполне оправдали затраченные на них деньги. Но когда дело дошло до «Джека-из-коробочки», то, как выразился Сирил, он просто сидел на подносе и издевательски над ними подсмеивался. Они пробовали поджечь его спичками, потом зажжённой бумагой, потом специальными охотничьими спичками, которые они обнаружили в карманах папиного старого пальто.
Ничего не помогало. Тогда Антея тихонечко пробралась в кладовочку под лестницей, где хранились веники, щётки и половые тряпки, сосновые лучины для растопки печей (они ещё так здорово пахнут, прямо как в сосновом лесу), а ещё туда складывали старые газеты, и там лежал пчелиный воск для натирки полов, и скипидар, и ко всему прочему – керосин, которым заправляли лампы. Антея вернулась, держа в руках маленький горшочек. Когда-то, когда в нём был смородиновый джем, он стоил аж семь с половиной пенсов. Но джем давно съели, а в горшочек Антея отлила из бутыли немного керосина. Войдя в комнату, она с ходу плеснула керосином на поднос как раз в ту минуту, когда Сирил в двадцать третий раз пытался поджечь «Джека-из-коробочки». На спичку «Джек» в очередной раз не выдал никакой реакции. А вот керосин… В одно мгновение вверх рванулся столб пламени, опалив при этом Сириловы ресницы и покрыв копотью лица всех четверых, не успевших отскочить подальше. Они отпрянули от огня, ударившись о стенки комнаты. Огненный столб уже доставал от пола до самого потолка.
