Евгений Филенко
ЭТИМОВИРУС
— Сто-о-ой! — орал зеленомордый тип в странном балахоне и суматошно махал руками. Он выскочил невесть откуда прямо под выстрел. — Не сме-е-еть!
Хренов убрал палец с курка и опустил ствол.
— Ты что, мужик? — спросил он в сердцах. — Спятил? В кожу тебя и в рожу… Я ведь, можно сказать, пулю на вылете удержал.
— Успел, — всхлипнул зеленый и обессиленно припал к молодой сосенке. Уберег…
Крутозадый самец уходил. С хрустом ломил через заросли, сшибал просторными рогами низкие ветки. Полтонны пельменей и окороков.
— Эх ты, — промолвил Хренов и полез за папиросой, чтобы успокоиться. Егерь, что ли? Так у меня все железно, и билет, и взносы на год вперед, и лицензия. Я не щелкопер какой.
— Вы не щелкопер, — выдохнул зеленый. — Вы преступник.
— Ну, ты дал под штангу! — изумился Хренов. — Что-то не припомню тебя. Здесь же Анисимов егерит, мы с ним прошлый четверг… Да и фреска у тебя как-то не соответствует.
— Зеленая пигментация? Да, это мое горе. — Чудик вздохнул. — И это мое спасение. Из-за нее я здесь, а не в резервации, как многие. — И он вздохнул еще раз.
— Закуривай, — сказал Хренов, протягивая портсигар. Зеленый с отвращением повел плечами. — Ты, можешь считать, заново на свет родился. Я же с закрытыми глазами пулю в пулю сажаю. И откуда ты на мою голову?
— Из будущего. Ваш, так сказать, потомок…
— Это чей же именно? — усомнился Хренов. — Валькин, с птицефермы? Или Дарьи Анемподистовны, завмагши?
— Не так. Не конкретно ваш, а вообще потомок. Я прибыл из двадцать шестого века, чтобы прекратить преступную бойню и спасти человечество. Нас, способных на активные действия, не так уж много осталось.
— Неужто война? — Хренов посуровел. — Я тут, понимаешь, в фонд мира плачу, а вы допустили?
— Нет, не война. Пандемия.
Хренов поморщился. Он не любил иностранных слов.
— Тебя как звать? — спросил он.
— Зеленин, — ответил незнакомец и горестно покачал головой. — Сергей Сергеевич Зеленин. Мне повезло.
— Давай, Сергеич, присядем, — сказал Хренов. — Потолкуем. Так какое у вас горе?
— Пандемия — это когда болеют все люди, — объяснил Зеленин. — Мутантный вирус гриппа. Проникает через любые барьеры, вакцины против него бессильны. Разит без пощады. Остались единицы, вроде меня. Но совсем недавно, — голос его возвысился, — удалось найти средство. Профессор Безруков, несмотря на тяжкое увечье, добился поразительного эффекта!
— А ты нервничал, — с укоризной сказал Хренов. — Наука, она не подведет! И где же нашли это средство?
— В лосиных рогах.
— Ну и хорошо, — сказал Хренов. — Не мартышки какие-нибудь. Лось животное доступное, размножается в условиях сурового климата. И рога на сегодняшний день сбрасывает понапрасну. Куда Мне их, на стену? Никаких стен не хватит. И потом — живопись должна свое место иметь, Шагал там, Глазунов… А вы, значит, рога в дело? Одобряю.
— Но лоси вымерли! — простонал Зеленин.
Хренов помотал коротким сильным пальцем.
— Путаешь, Сергеич, — сказал он. — Динозавры вымерли. А лосей полно. На дорогах вон знаки стоят: «Осторожно, лоси!»
— Вымерли, — повторил Зеленин. — В результате отстрела их поголовье пришло к норме, которую обосновали ученые. А этого недостаточно. Сто лет назад по Земле прокатилась панзоотия…
— Ну, ты меня забодал своими словечками! — осерчал Хренов.
— На лосей напал мор, все от того же вируса. Лоси выработали в своих организмах антитела, но не успели ими воспользоваться. Их осталось не более десятка, и все самцы… Да еще чучела в музеях. Из них добыли немного вакцины, но кого спасут эти крохи?
Хренов задумался. Казалось, весь лес притих, чтобы не мешать ему.
— По-твоему, — сказал Хренов, — если я не добуду своего законного лося, то уберегу человечество? Да на этого лося десяток других стволов сыщется!
— Верно, — согласился Зеленин. — Надо убедить и остальных.
Хренов недоверчиво усмехнулся.
— Что ж это за болезнь? Опять СПИД какой-нибудь?
— Нет. Возбудителя назвали «этимовирус». Как вам это объяснить… У каждого слова есть этимон — исходная форма, от которой слово произошло. Так вот, этимовирус придает человеку то качество, которое заложено в его фамилии. В том слове, от которого фамилия образована.
Хренов побледнел.
— Это как? — спросил он нервно.
— Моя фамилия Зеленин. Я легко отделался — пигментацией кожных покровов. Профессор Безруков, открыватель вакцины из лосиных рогов, лишился рук, но сохранил ясность ума на благо науки. А каково человеку по фамилии Собакин, Плевако или, страшно подумать, Дыркин?
— А если фамилия Счастливцев?
— Это вы — Счастливцев?
— Не я… Но есть же фамилии от вовсе непонятных слов. Вот у нас начальник отдела кадров Шахворостов, или инженер по технике безопасности… ну, с этим ясно. А замдиректора товарищ Кнорезов, у него-то какие свойства?
— Не бывает бессмысленных слов, — ответил Зеленин. — Просто с течением времени они утратили изначальное содержание. А этимовирус его вернул. Кнорез по-белорусски — это кабан, который претерпел… гм… одну небольшую операцию. Кстати, как ваша фамилия?
— Не скажу, — тихо, но твердо ответил Хренов.
— Понимаю. Должно быть, вашим потомкам тоже несладко… Так что же, не станете убивать лося?
