…Я, может быть, смогу когда-нибудь проникнуть в смысл, найти во тьме разгадку того, что обнажает видимости суть и внешний образ разрушает без остатка. Вот мальчик. Сквозь него глядит старик, как сквозь скорлупку прорастает семя. Распилен надвое его мгновенный лик, и щепки без следа уносит время.
Мэрилип Хэкер. «Пророки и линзы » [1]
…Сэмюел хороший парень… Хоть он и черный, но всегда пытался писать как мы, белые… Словечко «как» отделяло его от нас всегда… и даже голубым он был только наполовину…
X. Эллисон. «Почему я считаю себя расистом »
В начале шестидесятых в классической фантастике - детище дешевых журналов тридцатых - назрел кризис. Большинство авторов продолжало идти по проторенному, традиционному пути, лишь совершенствуя жанр, углубляя образы героев или окунаясь в хитросплетение социальных проблем, создавая и вовсе невероятные миры. Но часть, поднявшись на борт «желтой субмарины», ратовала за что-то новое, более литературное, более высокохудожественное, нежели набившие оскомину футурологические измышления Степлдона, одиссеи в духе Э. Р. Берроуза да космические оперы - перепевы X. Гернсбека. Много позже Б. Олдисс писал о том времени:
«В середине шестидесятых метаморфозы стали жизненно необходимы. Англия свинговала, битломания, как эпидемия, охватывала всю страну, длина волос росла, а юбки укорачивались до естественного предела. В воздухе веяло новым гедонизмом. Империя растворилась, и римляне становились просто итальянцами… Шестидесятые остались в памяти мещански-красочными воскресными журналами, ростом влияния лейбористов, наркотиками, промискуитетом, подешевевшими авиабилетами, цветным телевидением, поп-музыкой, которая внезапно заговорила человеческим голосом, - и постоянной опасностью того, что на Ближнем Востоке или во Вьетнаме, или в Южной Африке, или Где-то-там еще, рано или поздно произойдет нечто, что взорвет весь этот мир к чертовой матери, ныне и присно и во веки веков, аминь! Вот чем по-настоящему был Дивный Новый Мир, частью которого мы не переставали себя ощущать»
[2].И вот словно по мановению волшебной палочки тыква попыталась превратиться в роскошную карету. В Англии пышно расцвела Новая волна. Молодые авторы начали экспериментировать, создавая произведения, в корне меняющие представление о научной фантастике. Равняясь на модернистов начала века, они не только меняли форму своих творений, вводя новые слова и заполняя страницы странным «граффити», но и касались тем, раньше считавшихся для фантастики табу, в том числе секса и политики. Ставя на книги и свой программный журнал аббревиатуру «SF», они расшифровывали ее не как «Sience-Fiction», а как «Speculative-Fiction» - литература размышлений.
Молодые писатели США тоже присоединились к «заморским революционерам». «Новая Волна дяди Сэма» (именно так называл своих американских коллег один из главных теоретиков Новой волны М. Муркок) писали менее вычурно, менее абсурдистски, чем англичане. Они не стремились к словотворчеству, работая в основном с сюжетом и внося в повествование разве что жаргонные и матерные словечки, что в те времена было не принято. Но прошло время, хиппи и их философия отошли на второй план. Новая волна пошла на убыль и выплеснула в океан литературы таких ныне всемирно известных фантастов, как Брайан Олдисс, Джеймс Боллард, Джон Браннер, Джон Гаррисон, Джон Слейдек, Кристофер Прист, Майкл Муркок, Томас Диш, Роджер Желязны, Роберт Сильверберг, Норман Спинрад, Харлан Эллисон и… Сэмюел Рэй Дилени.
Однако начнем с самого начала.
Сэмюел Рэй Дилени родился 1 апреля 1942 года в Нью-Йорке, в печально известном районе Гарлем, в привилегированной семье с достатком выше среднего. Его отец держал похоронное бюро (по крайней мере, так в начале века назывались подобные заведения в России). Детство, проведенное в Гарлеме, сильно отразилось на творчестве С. Дилени. Читая его прозу, порой начинаешь ощущать некий внутренний ритм, завораживающую негритянскую скороговорку в духе «рэпа». Кроме того, в ряде его произведений встречаются обороты, присущие негритянскому жаргону. Только негр может назвать драгоценный камень родственником и обратиться к незнакомцу: «Эй, брат!»
Поступив в престижную Высшую школу Бронкса, Сэмюел Дилени отучился в ней всего один семестр и продолжил образование только в 1975 году. Уже будучи известным писателем, он закончил Университет Массачусетса и в 1988 году стал профессором литературы. Последнее время он наряду с романами опубликовал множество критических статей о фантастике и ныне считается в США одним из ведущих критиков жанра.
Первый роман Сэмюел Дилени опубликовал в возрасте двадцати лет. «Драгоценности Эптора» (1962) были благодушно встречены публикой. Дилени сразу заявил о себе как автор необычный, ловко переплетающий в своих произведениях элементы приключений и мифологические мотивы. Роман, начавшись как заурядный постьядерный фэнтези-квест
[3] постепенно превращается в удивительную историю, где враги оказываются вовсе не врагами, а герои, чтобы победить, должны сначала заглянуть внутрь самих себя. Дилени не стал делить героев на плохих и хороших, не сделал из них (как было принято у большинства фантастов начала шестидесятых) картонных марионеток, а снабдил их глубокими образами, превратил поиски волшебных камней в путь становления героев, их осмысления окружающего мира и определение ими своего места в нем.
