Этапы большого пути - [5]
Вот такую минуту он и провел, сидя на корточках, так что камешки впились в его левую босую ногу. Он прислушивался к звуку, с которым дыхание вырывалось из его легких.
Гобелены листвы сверкали в серебристом лунном свете.
Он потер пальцами свое достоинство. Все напряглось. Где-то далеко-далеко что-то шептал ветер.
Листва мерцала.
Там возникло какое-то едва уловимое движение. Он оперся руками о твердую скалу.
Девушка стояла всего в двух десятках шагов от него, одетая лишь в тени, которые луна набросила на ее тело, разу зорив его. Когда она двигалась, тени скользили по ее коже…»
Не будем смущать читателя дальнейшим переводом предельно откровенного отрывка, но, смею заверить, дальше все точно в таком же духе. Могучие предложения о чем-то совершенно отвлеченном, и поэтические, короткие, недвусмысленные описания.
Забавно так же и то, что в одном из посвящений романа упоминается Томас Диш. Как говорят, в начале семидесятых писатели были близкими друзьями, если не более…
Сразу после «Дальгрена» свет увидел «Тритон» (1976). Видимо, окрыленный успехом С. Дилени попытался создать еще одно произведение о сексуальности и свободе выбора. Но успеха «Дальгрена» ему было не повторить. Научно-фантастический роман переносил читателя на Тритон - одну из лун Нептуна. Освоенная человечеством Солнечная система, нестабильная политика, сложности, встающие перед каждым человеком, который должен не только придерживаться определенных политических взглядов и выполнять свою социальную роль, но и придерживаться изначальной сексуальной ориентации. Все это ведет к развитию невероятного консерватизма, клановости и, в свою очередь, к войне, которая грозит выжечь в Солнечной системе все живое… А главная героиня романа, долго выбирая, кем же ей стать, в финале так и остается женщиной… Такая вот история!
Многие критики, в частности X. Эллисон, расценили этот роман, как уступку Дилени своей жене. Ведь именно в 1976 году начался разлад между супругами, который в 1980 привел к разводу.
После неудачи «Тритона» С. Дилени на некоторое время отходит от художественной литературы. Отдыхая на лаврах «Дальгрена», а надо сказать, он заключил очень выгодный контракт с издательством «Бантам», писатель выпускает пару сборников критических статей: «Искусственные челюсти с драгоценными камнями: записка о языке научной фантастики» (1977), «Американский берег
[7]: медитация при помощи Истории научной фантастики Томаса М. Диша - Ангулем» (1987). Критические статьи С. Дилени зачастую попахивают постструктурализмом и постмодернизмом, но писатель с убеждением продолжает отстаивать свой взгляд на научную фантастику, который наиболее характерно проявился в «Вавилоне-семнадцать», «Иове» и «Пересечениях Эйнштейна». Вот как оценил его первые критические работы Ф. Пол в одном из интервью журналу «Локус»:«Дилени - глубокий критик… В его статьях есть некая въедливость, дотошность. Уцепившись за какую-то одну деталь, он начинает буквально выкручивать руки, углубляясь в переплетение сложных литературных терминов, напластование названий и понятий… Из-за этого его порой тяжело понять, хотя я не устаю повторять всем его афоризм, ставший в нашей среде (видимо, имеются в виду американские писатеучную фантастику как научную фантастику"». (Должен признаться, на английском это высказывание звучит намного изящнее.)
Вторая же книга критических статей «Американский берег…» целиком посвящена лишь одному рассказу Томаса Диша «Ангулем», который в дальнейшем вошел в знаменитую книгу «334» (1972). Но, если честно, хоть рассказ Диша и довольно глубокое произведение, анализировать его на протяжении 275 страниц дело довольно утомительное. Хотя статьи С. Дилени по-своему интересны, но скорее предназначены для литературоведов, занимающихся изучением научной фантастики, чем для обычных читателей…
А потом наступает пора творческих поисков. Писатель в недоумении. Он мечется. Новая волна, окончательно сникнув, уступает место настоящему хаосу. «Если раньше еще имело смысл подразделять американскую и английскую фантастику на различные „отряды", „школы" и „направления" (как ни схематичны подобные классификации)… теперь все смешалось»
[8]. Познакомившись с американским художником Говардом В. Чайкиным, С. Дилени пробует себя в новом, только что зарождающемся жанре графического романа. У нас и во Франции подобные произведения иногда называют «литературный комикс»[9]. В 1978 году выходит графический роман «Империя», текст которого написал С. Дилени. Г. Чайкин роман прославил, чего нельзя сказать о С. Дилени, от которого все ждали «чего-то другого» - по выражению Ф. Пола…Но если уж говорить о комиксах, то многие великие художники брались создавать рассказы в картинках по мотивам произведений С. Дилени. Наибольшей известностью пользуется графический роман «Вавилон-семнадцать» Пата Мебиуса (настоящее имя Пат Жиро - французский художник, который вместе с Бобом Друллетом считается одним из основателей «литературного комикса»).
И уже с 1978 года выходят первые рассказы фэнтези в неожиданном для С. Дилени жанре «меча и колдовства». А в 1979 году писатель объединяет их в одну книгу -
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Появление книжки г. Васильева очень порадовало нас. В самом деле, давно бы уже пора приняться нам за разработывание русской грамматики. А то – ведь стыдно сказать! – грамматика полагается у нас в основание учению общественному и частному, – а, между тем у нас нет решительно ни одной удовлетворительной грамматики! И как же бы могла она явиться у нас, когда теория языка русского почти не начата, и для грамматики, как систематического свода законов языка, не приготовлено никаких данных?…».
«Что нужно человеку для того, чтоб писать стихи? – Чувство, мысли, образованность, вдохновение и т. д. Вот что ответят вам все на подобный вопрос. По нашему мнению, всего нужнее – поэтическое призвание, художнический талант. Это главное; все другое идет своим чередом уже за ним. Правда, на одном таланте в наше время недалеко уедешь; но дело в том, что без таланта нельзя и двинуться, нельзя сделать и шагу, и без него ровно ни к чему не служат поэту ни наука, ни образованность, ни симпатия с живыми интересами современной действительности, ни страстная натура, ни сильный характер…».
«…Странный оборот приняло в наше время драматическое искусство! Прежде хлопотали о развитии характеров, нынче все заключается в музыке. Даже в водевилях слова как будто приделаны к куплетам, а не куплеты к словам. О характерах забыли и думать. Как тут образовываться актерам? Им надо учиться петь, а не играть. Право, хоть бы уж опять начали давать забытые комедии Коцебу! По крайней мере в них видны характеры, а это первое дело в драматическом искусстве…».
«…наша критика (если только она есть) не может назваться бедною, истощенною труженицей, сколько потому, что у нас мало деятельных писателей, столько и потому, что у наших писателей деятельность редко бывает признаком силы и разносторонности таланта, что, прочтя и оценя одно их произведение, можно не читать и не оценивать остальных, как бы много их ни было, в полной уверенности, что они пишут одно и то же, и всё так же. Нам кажется, что г. Тимофеев принадлежит к числу таких писателей. Чего не пишет он, каких стихотворений нет у него!.
Лет тому восемь назад представитель какого-то сибирского университета обратился ко мне с просьбой написать сочинение, наподобие тех, что пишут школьники. Мне предложили взять любое произведение из школьной программы и разобрать «образ» любого из персонажей. Предложение показалось интересным, и я согласился. Написал сочинение по роману Ивана Гончарова «Обломов» и даже получил за него какую-то денежку. Экземпляра сборника мне так и не прислали.И вот теперь нашёл я среди замшелых файлов этот текст и предлагаю вашему благосклонному вниманию.
«Он страдал от себя, болел собою. Его лирические строфы показывают, как ужас самопрезрения проникал в его душу, как изнывал писатель в неисцелимой тоске и, словно ребенок, ждал и жаждал спасения от матери, со стороны. «Выводи на дорогу тернистую!..» Но, разумеется, на тернистую дорогу не выводят, а выходят. И со стороны не могло явиться того, чего не было в сердце и воле самого поэта, так что до конца дней своих томился Некрасов от горькой неудовлетворенности, от того, что он не мог прямо и смело смотреть в глаза своей взыскательной совести и в жизненной вялой дремоте «заспал» свою душу…».