Я глубоко признателен сотням, а возможно, и тысячам музыкантов, врачей и представителей других творческих специальностей, которые привили мне более широкий взгляд на музыку, чем я мог предполагать, когда был студентом. Особая признательность Наде Буланже, которая дала мне возможность в возрасте 13 лет войти в великую «школу Буланже», университет самых талантливых студентов Парижа. Я благодарен также Бесс Йерони-мус, которая украсила мои детские годы великолепной хоровой и органной музыкой; Дейлу Петерсу, Меррилл Эллис и Финну Ви-деро, моим преподавателям в университетские годы. Благодарен Норману Голдбергу, поддержавшему публикации моих материалов по новаторским формам обучения «под музыку» и музыкоте-рапии, которые донесли новое представление о музыке до многих поколений читателей и слушателей.
Я особенно признателен доктору Альфреду Томатису, который уже почти тридцать лет занимается исследованиями по применению музыки Моцарта, Он познакомил меня с «эффектом Моцарта» более десяти лет назад. Не имея возможности перечислить здесь сотни других людей, я обязан поблагодарить их всех за те часы бесед и подготовки уроков и лекций о том, какую роль сыграла музыка в их лечении и оздоровлении. Я также благодарен Видья Шанкар из Мадраса, Пэт Кук из Сиэтла и Джин Хьюстон, которые показали мне всю мощь воздействия музыки на процесс лечения человека в различных исторических культурах. Я также благодарен великолепным музыкантам-импровизаторам, которые показали мне посредством своих импровизаций, что музыку не всегда можно детально структурировать и объяснить, почему она приносит покой и умиротворение в наш хаотичный мир.
Работу над этой книгой вдохновила Эйлин Коуп, мой проницательный литературный агент. Особую благодарность выра-го спасения, околдовать лидеров и целые народы, пленять и успокаивать, воскрешать и превращать.
И всё же она неизмеримо больше, чем все это. Она — звуки земли и неба, шум прилива и грохот шторма. В ней — эхо поезда, громыхающего вдалеке, ритмичные удары столярного молотка в руках мастера. От первого крика до последнего предсмертного вздоха мы охвачены морем звуков и колебаний каждую секунду нашей жизни. Это первородный звук самого создателя, речь ангелов и атомов, та сущность, из которой так ладно скроены действительность и мечты, души и звезды.
Интродукция
Целительный бриз звука
Со мной творилось что-то непонятное. Даже ласковый и бодрящий ветерок ничего не мог поделать с ужасной головной болью, от которой буквально раскалывалась голова. Глядя сквозь растворенную дверь на острые, как зубья пилы, цепи горных вершин, окружающие Боулдер-Сити, я с большим трудом мог различать белизну бледного мартовского неба из-за ярких вспышек пламени, которые терзали правую часть моего мозга.
Легкая травма головы привела к появлению этих симптомов но вместо того, чтобы пройти со временем, они становились всё тяжелее. Я уже с большим трудом мог видеть правым глазом, веко начало дергаться. Головные боли стали настолько сильными, что я старался прилечь после обеда, но из-за этого ночью совсем перестал спать. Расслабиться было невозможно, каждый нерв моего существа буквально кричал от боли. Во время уроков пения, которые я давал, я обнаружил, что из-за того, что происходит у меня в голове, я не могу взять верхнюю октаву. Поскольку смысл моей жизни состоял в сочинении и исполнении музыки и я занимался изучением целительных аспектов звука, тонирования и музыки, я воспринимал свое недомогание особенно болезненно, мне было страшно.
После трех беспокойных недель, проведенных в плену мигающих огней, головных болей и галлюцинаций, я обратился за консультацией к нейроофтальмологу, который поставил диагноз моего недомогания как синдром Хорнера — воспаление части тройничного нерва, который управляет симпатическими нервами глаза и века. Далее следовало определить причину болезни. Поэтому 1 апреля (в тот день Страстная пятница выпала на традиционный день дураков) меня вкатили на каталке в склепоподобную капсулу установки магнитного резонанса одного из стационаров в Денвере.
