Строго запрещается соблазнять девственницу, особенно если она сестра твоего друга.
Из «Правил поведения соблазнителя»
Ричмонд, Англия, 1817 год
Он, как обычно, опоздал.
Марк Дарсетт, граф Хоукфилд, вертя в руках цилиндр, медленно шел в сторону дома матери. Холодный ветер трепал его волосы и обжигал лицо. Эшдаун-Хаус, стоящий на берегу Темзы, с его островерхими башенками выглядел в наступающих сумерках весьма солидно.
Обычно для Хоука эти обязательные еженедельные визиты были сущей мукой. После того как его старинный друг женился прошлым летом, мать и сестры требовали, чтобы он побыстрее нашел невесту. Однако Хоук уже привык к тому, что они не скрывали разочарования его поведением, но он привык к своей роли повесы и шалопая и не обращал на это внимания.
Сегодня, однако, он радовался, предвкушая встречу с теперь уже женатым другом, Тристаном Гейтвиком, герцогом Шелбурном. Войдя вслед за дворецким Джонсом в дом, он снял перчатки и пальто.
— Шелбурн с сестрой уже здесь?
— Герцог и леди Джулиана приехали два часа назад, — ответил Джонс.
— Отлично! — Хоук не мог дождаться, когда расскажет приятелю о своей последней проделке. Накануне вечером он встретил танцовщиц Нэнси и Нелл, которые сделали ему непристойное предложение. Не показывая своего восторга, Хоук сказал, что подумает, но сразу решил, что примет его: две по цене одной.
Аккуратный Джонс с неодобрением посмотрел на волосы Хоука:
— Простите, милорд, вы не хотите привести в порядок прическу?
— Вы что-то сказали? — Хоук притворился рассеянным, внимательно разглядывая растрепанные локоны в зеркало, висевшее над столом в прихожей. — Прекрасно, — заметил он. — Растрепанные волосы — последний крик моды.
— Ну, раз вы так считаете, милорд…
— Наверняка все уже ждут меня, — Хоук отвернулся от зеркала, — в Золотой гостиной?
— Да, милорд. Ваша матушка уже несколько раз спрашивала о вас.
Хоук заглянул в большой холл и усмехнулся, увидев огромную статую возле лестницы:
— Моя мать стала проявлять интерес к обнаженной натуре? С каких это пор?
Обычно невозмутимый, Джонс издал какой-то приглушенный звук, но тут же кашлянул, прочищая горло.
— Статую Аполлона доставили вчера.
— Вместе с лирой и змеей, как я вижу.
— Ну что же, приглашаю его в нашу семью. — Хоук, стуча ботинками по мраморному полу, направился к консольной лестнице. Мастерство архитектора создавало иллюзию, будто каменные ступени висят в воздухе. Прежде чем подняться, он остановился и еще раз посмотрел на крошечные гениталии Аполлона. — Бедный бастард.
Сверху послышались шаги. Хоук поднял глаза и увидел Тристана, спускавшегося по покрытой ковром лестнице.
— Соревнуешься в размерах? — пошутил он.
— Вот дьявол! — усмехнулся Хоук. — И это говорит женатый мужчина?
— Я увидел твою пролетку из окна. — Тристан вошел и хлопнул приятеля по плечу. — Выглядишь, будто только что из постели.
— Как герцогиня?
На мгновение лицо Тристана приняло озабоченное выражение.
— Доктор говорит, что все идет нормально. До родов осталось два месяца. — Он порывисто вздохнул. — Я хотел сына, но теперь молюсь лишь о том, чтобы все закончилось благополучно.
Хоук молча кивнул.
— Когда-нибудь придет твоя очередь, и уже я буду успокаивать тебя.
Этот день никогда не придет.
— Бросить холостяцкую жизнь? Никогда, — сказал Хоук.
— Я напомню тебе об этом, — улыбнулся Тристан, — на твоей свадьбе.
Хоук решил сменить тему.
— Твоя сестра в порядке? — Его мать собиралась в этом сезоне патронировать леди Джулиану, пока вдовствующая герцогиня остается в деревне со своей беременной невесткой.
— Джулиана с нетерпением ждет начало этого сезона. Но возникла проблема: полчаса назад пришло письмо из Бата, что у твоей бабушки снова приступ тахикардии.
Хоук замычал. Его бабушка давно славилась своими приступами тахикардии. Они возникали в самое неподходящее время, и она подробно описывала их каждому, кто по несчастью оказался рядом.
— Пока мы здесь говорим, твоя мать и сестры обсуждают, кому следует отправиться в Бат, — сказал Тристан.
— Не беспокойся, старина. Мы решим эту проблему. — Без сомнения, сестры уже готовы мчаться в Бат, как они это всегда делали, когда бабушка сообщала о своем любимом недуге. Обычно и мать отправлялась с ними, но она взяла обязательство покровительствовать Джулиане.
С лестничной площадки донесся раздраженный голос:
— Марк, что ты там канителишься? Мама же ждет.
Взглянув вверх, Хоук увидел свою старшую сестру Пейшенс, которая подзывала его пальцем, словно непослушного ребенка. Бедная Пейшенс никогда не соответствовала своему имени[1], о чем он знал с самого детства. Ему всегда нравилось злить ее, и сейчас он не мог отказать себе в этом удовольствии.
— Дорогая сестричка, я не ожидал, что ты так хочешь пообщаться со мной. Это согревает мое сердце.
— Бабушка заболела! — воскликнула она. — И мама очень волнуется!
— Пусть мама выпьет хересу, чтобы успокоить нервы.
Пейшенс поджала губы и, громко стуча каблуками, удалилась.
Когда Хоук снова обернулся к приятелю, то увидел, что тот хохочет.
— После обеда зайдем ненадолго в гостиную, а потом сбежим в клуб.
— Я вряд ли смогу. Мне на рассвете нужно уезжать, — ответил Тристан.
