Едва ли не самым примечательным религиозным деятелем Японии является дзэнскии наставник Догэн (1200–1253), что подтверждается повышенным вниманием наших современников к этой исторической личности Его постоянно ставят в пример и почитают за бодхисаттву не только адепты школы Сото, но и представители других буддийских сект Философы черпают вдохновение из «несравненных глубин его мышления», которые служат своего рода «указующим перстом развитию современной фичософии» Многие гордятся «уникальной религиозной личностью, порожденной из самого сердца японской культуры» и сочетающей в себе лучшие элементы японского гения В самом деле, вполне может статься, что Догэн является самым великим и оригинальным мыслителем из числа тех, кого когда-либо порождала японская земля
Несомненно одно — это был человек выдающихся качеств и личного обаяния Его труды являют потомкам пример истинного человеколюбия и проникновенного интеллекта Особой чертой литературного наследия Цо-гэна следует признать уникальность его интуитивного постижения и религиозного поиска В рамках нашего исследования мы ограничимся кратким описанием его жизни и деятельности, по мере возможности подчеркивая отличительные черты его религиозных воззрений и философского мировосприятия.
Подобно другим дзэнским наставникам, Догэн вошел в историю под своим монашеским, а не светским именем. Он был выходцем из знатной семьи, родословная которой восходила к императорскому двору. Его отец, Куга Мичичика, занимал высокий государственный пост, а мать принадлежала к клану Фудзивара, многие представительницы которого стали императрицами. Высокоодаренный юноша получил прекрасное образование, приличествующее отпрыску знатного рода. В возрасте четырех лет он уже читал свои первые китайские стихи. Однако несмотря на то, что и в дальнейшем его образование подвергалось сильному китайскому влиянию, это не смогло оказать решающего воздействия на формирование его мировоззрения. В работах Догэна ощущается лишь опосредованное влияние китайской литературы, знакомство с которой подсказало ему форму, но не содержание.
В двухлетнем возрасте Догэн лишился отца, а в семь лет стал круглым сиротой. Этот печальный опыт стал его первым глубоким религиозным переживанием. Тоска и одиночество привели к осознанию бренности всего мирского. Биограф пишет: «Его печаль не знала границ, когда в возрасте семи лет он провожал мать в последний путь. Наблюдая за погребальным дымом ладана в храме Такао, он осознал сущность рождения и угасания — преходящую природу всех вещей. Это привело к тому, что в его сердце возникло стремление к просветлению». Перед тем как покинуть этот мир, мать призвала сына к своему смертному одру и сообщила ему последнюю волю, согласно которой он должен был стать монахом и последователем Дхармы, искренно молиться за души почивших в бозе родителей и посвятить свою жизнь спасению всех живых существ. Ее слова произвели неизгладимое впечатление на сознание ребенка и укрепили его в желании отречься от мирских ценностей.
После смерти матери попечителем Догэна стал ее старший брат — могущественный аристократ, который хотел сделать его своим наследником и правопреемником. Зная об уготованной ему судьбе, двадцатилетний юноша незадолго до церемонии объявления о его совершеннолетии покидает дом дяди и начинает жить с его младшим братом-отшельником у подножия горы Хиэй, совершенствуясь в буддийском учении и эзотерических практиках. После некоторых колебаний дядя, сраженный упорством Догэна, дал ему благословение на монашеский постриг. Уже в следующем году Догэн принимает монашество от Коэна, главного наставника школы Тэндай.
В монастыре, расположенном на горе Хиэй, он занимается религиозным служением и изучением священных писаний. Вскоре он сталкивается с мучительной и неразрешимой на первый взгляд проблемой: «Как эзотерические, так и экзотерические учения говорят о том, что природа Будды изначально присуща всем живым существам. Если это так, то почему все будды и бодхисаттвы так страстно стремятся к просветлению и ведут аскетический образ жизни?» Этот вопрос о взаимосвязи между природой Будды и просветлением, или, выражаясь техническим языком Махаяны (то есть в соответствии с «Махаяна Шраддхотпада-сутрой»), между присущим и обретенным просветлением, тревожил пытливый ум молодого Догэна и заставил его покинуть уединенную келью на горе Хиэй, где никто не сумел дать ему удовлетворительного ответа.
С этим же вопросом Догэн обращается к известному монаху Кёину (1145–1216) из тэндайского монастыря Миидэра на озере Бива. Кёин был искренним и глубоко религиозным человеком, который в зрелые годы пытался постичь истину, но со временем сжег все свои записи и отказался от умозрительных спекуляций школы Тэн-дай в пользу примитивной веры в Амиду. Убедившись в искренности намерений вопрошающего, он направил его к Эйсаю, который после возвращения из Китая обучал новому способу достижения просветления за счет внезапного интуитивного прозрения. Точно неизвестно, встречались ли Догэн и Эйсай, так как в то время (осень 1214 года) последний мог уже покинуть Камакуру. Как бы там ни было, письменных свидетельств этой встречи не существует.
