Когда в начале нынешнего года разнеслись слухи о том, что Академия художеств намерена посылать по России передвижные выставки, — многие, горячо симпатизирующие Товариществу передвижников, испугались и приуныли. Им показалось, что новая инициатива будет подрывом для излюбленного ими Товарищества, что она повредит выставкам передвижников, помешает их дальнейшей честной, благородной, благодетельной деятельности. Это было напрасное опасение. Мало того: это было странное опасение, лишенное той самоуверенности, которая необходима во всяком хорошем, общеполезном деле. Сверх того, спрашивается: какая надобность быть в художественном деле монополии, частной или официальной? Я буду искренне радоваться, когда будут существовать в нашем отечестве не две, а хотя бы двадцать две художественные передвижные выставки. Пускай посылают их и Академия художеств и все школы художественные, какие у нас есть в Киеве, Варшаве и т. д. Россия от этого только выиграет. На что нужно, чтобы только одни художники имели право предпринимать то-то и то-то, а все другие лишены были этого права? Это совершенно нехорошо и несправедливо. Одни другим ничуть не должны мешать, и всякий может стараться, без всякой помехи с чьей бы то ни было стороны, приносить обществу ту долю пользы, какую может. Эгоизм может только вредить.
Но вот, с началом весны осуществились эти выставки, о которых-было столько говорено в продолжение нескольких месяцев. Случай сделал то, что обе выставки, Академии художеств и Товарищества передвижников, очутились одновременно в Одессе, да еще на придачу открылась там же еще третья выставка, Айвазовского. Что же оказалось? То, что одна выставка ничуть не мешает другой и что Товарищество передвижников ничуть не потерпело от соседства других выставок. Напротив, выходит, что оно находится в каком-то особенном авантаже и пользуется необыкновенными симпатиями одесской публики, у меня теперь перед глазами отзывы нескольких одесских газет, и в них я нахожу немало характерного и интересного. Полагаю, что кстати будет привести оттуда несколько отрывков.
«Новороссийский телеграф» писал: «Картины Товарищества передвижных выставок прибыли к нам после того, как в Одессе открылись Уже две выставки, расположившиеся с большим удобством и комфортом в лучших залах города. Лишь благодаря гостеприимству членов Английского клуба удалось передвижникам добыть сколько-нибудь сносное помещение. Правда, оно не совсем удобно для правильного размещения картин, но что же делать, приходится мириться и с этим… Но конкуренция и неудобства помещения не повлияли на успех выставки передвижников. Одесса встретила их весьма радушно и, повидимому, отнеслась к ним с живым интересом. Об их картинах говорят, горячо спорят, их критикуют, разбирают, внимательно всматриваются, к некоторым снова возвращаются по нескольку раз. Видно, что картины затронули зрителя за живое, пробудили интерес; а согласитесь, что это довольно редкое явление в нашей серенькой будничной жизни. Не повредило также передвижникам одновременное присутствие академической выставки. Наоборот, по общим отзывам, ближайшее знакомство с продуктами академического творчества выдвинуло выставку передвижников, выказало воочию их достоинства, их преимущества… Искренность и правда в искусстве выступят ярче при близком соседстве произведений классической школы. Передвижники и на этой выставке (14-й) остались верными своей задаче — изображать русскую жизнь так, как она есть, без подмалевки и всяких прикрас, правдиво и верно действительности. На смену талантливых художников, положивших основание Товариществу передвижных выставок, идут молодые силы, с тою же любовью относящиеся к искусству, работающие в том же направлении…» Затем идет самый симпатичный отчет о пейзажах гг. Вжеща, А. Васнецова, Ендогурова, Дубовского, Киселева, Волкова, Кузнецова, Беггрова, Шишкина.
Про авторов картин бытовых «Телеграф» говорит: «За 15 лет, протекших со дня организации Товарищества передвижных выставок, Репин, Крамской, Поленов, Лемох, Мясоедов, В. Маковский, Прянишников, Максимов, Савицкий, Ярошенко сделали уже так много для жанра, с такой энергией и любовью работали, не покладая рук своих, для искусства, что отсутствие кого-либо из них бросается в глаза, тотчас же делается заметным, ощутительным… Но публика забывает, что творчество имеет свои пределы, свои законы, не подчиняющиеся спросу толпы… Нельзя же ведь ежегодно производить такие замечательные произведения, как „Анна Каренина“, „Война и мир“, „Рудин“, „Дворянское гнездо“, как „Не ждали“, или „Иоанн Грозный над трупом сына“ Репина…» Вслед за тем автор выражает сожаление, что «на долю 14-й передвижной выставки выпал период отдыха самых крупных жанристов, составляющих гордость и славу талантливой плеяды русских художников», и дает отчет о присланных в Одессу картинах и портретах Репина, Савицкого, В. Маковского, Поленова. Он особенно восхищается «Партией в карты» В. Маковского, «Матерью и дочерью» его же, «Больною» Поленова.
В «Одесском листке» мы встречаем такие суждения: «Судьба! Точнее сказать, какая ирония судьбы! Это своего рода тень Банко, преследующая наших академиков. Нужно же было случиться так, чтобы они встретились у нас в Одессе, в двух шагах одна от другой. Мы говорим о художественных выставках, академической и товарищеской, почти одновременно открывшихся у нас. Эти две выставки, точнее говоря, борьба этих двух выставок переносит нас в эпоху недавней борьбы романтизма с классицизмом, борьбы ожесточенной, исполненной самых одушевленных чувств, самых высоких принципов, идейных начал… Но разве и на нашей художественной арене нет своих Викторов Гюго в лице Репина и Крамского, этих новейших электрических светил русского художества, порвавших связи со всеми рутинными условностями, которые составляют conditio sine qua non академического Парнаса…
