Неделю назад в мире Каррун, ночное время.
Проснулась от неясной тревоги и дикой головной боли, и совсем даже не похмельной…
— Эй, ты здесь? — Что за странный вопрос? Глаза оставались закрытыми — девушка боялась ослепнуть от яркого света в комнате, который пробивался даже сквозь прикрытые веки. Кто тут у нас такой садист? Он ее прощупывал и медленно поглаживал. Кто это Он?! Вообще-то, последнее время поводов для празднеств не было, воспоминания о прошедших событиях волнами накатывают и оставляют после себя страшное озарение. Скинула с себя надоедливые руки.
— Хм, значит, очнулась. Открой глаза, хочу удостовериться в полном присутствии, — прозвучал властный, слегка свистящий мужской голос.
— Что за…? — Катя прикрывает слезящиеся глаза рукой, пытаясь осмотреться. — Где Данка?
Комната впечатляла размерами, в центре огромная не двух-, а трех-спальная кровать с резными железными спинками, с бордовым постельным бельем, рядом большой устойчивый дубовый стол и одно мягкое кресло, так же в комнате присутствует шкаф и… все. Маленькая неприметная дверца в углу, скорее всего санузел местного производства, окон нет, входная массивная дверь закрыта.
— Раз, раз, раз! — послышались щелчки вокруг ушей. — Ты слышишь меня?
Рядом расположился мужчина с необычной серой кожей, раскосыми глазами и раздвоенным, как у змеи, языком, периодически вырывающимся из его рта — щели. Плотные обтягивающие брюки, жилетка на голое тело, открывающая вид на хорошо сложенный мышечный торс.
— АААА! — раздался ее испуганный крик, несколько запоздало. Девушка отскакивает на приличное расстояние от этого нелюдя на столько, на сколько позволяют, габариты не ЕЕ постели. На ноге находится еще один ограничитель движения — тонкая цепочка, которая плотно обхватывает щиколотку Катерины.
— Не рыпайся понапрасну, ты пока в безопасности и тебе лучше не бояться меня. Я — Асхед. Ты сейчас находишься в чужом теле в другом мире, и тебе стоит это принять сразу и не устраивать истерик. Вик — мой помощник на этот раз очень постарался, когда прибрал тебя к рукам. Назад пути у тебя нет, — продолжал настойчиво давить он.
Тут ее мозг зафиксировал слова про «чужое тело», и она принялась осматривать себя. Длинные, без единого волоска ноги, с накрашенными красным лаком ногтями, широкие, покатые бедра, лишь слегка прикрытые легкой шелковой сорочкой до середины бедра, а может и короче, узкая талия с пирсингом-камушком в пупке, грудь, наверное, четвертого размера, прикрытая лоскутками вульгарной ажурной сверху сорочки красного цвета. Тонкие пальцы с аналогичным по цвету педикюру маникюром, с длинными когтями-ногтями, смуглая кожа и длинные черные, как сама ночь, волосы, а если учесть, что в повседневной жизни девушка была полной противоположностью, то тут трудно не заметить перемены. — Откуда?!
Змеелюд тихо наблюдал в сторонке за ее эмоциями на лице во время этого осмотра.
— Там есть зеркало, можешь увидеть свое лицо, длина цепи позволяет перемещаться в комнате, — проследив за его взглядом, направилась в ту сторону.
Тихо сползла с постели, стараясь не светить своими новыми прелестями. Белья ей так и не дали, и остолбенела. Отражение радовало зелеными яркими большими глазами, высокими скулами и пухлыми манящими чувственными губами, так и просящими поцелуя. Тонкую длинную шею обхватывала цепочка серебристого цвета, на которой болтался непомерно крупный стеклянный шар-камень зеленоватого оттенка, в нем отражались всполохи, будто живых искр, постоянно движущихся и переливающихся.
— Ну как? Ты будешь звездой нашего Дома! — воскликнул Асхед. — Хозяйка будет довольна!
— Зачем я вам? — все это время она не переставала любоваться собой, но после слов о неизвестной «довольной Хозяйке» отвернулась от зеркала.
— Узнаешь, все позже. Как тебя зовут?
— Катерина, — сказала, слегка заикаясь от волнения.
— Мило, — засмеялся, толи затрясся он. — Ах, да! Чуть не забыл, в кулон на шее помещена частичка твоей души, так что ты каждую ночь будешь появляться в этом теле. Между прочим, создана при моем участии — очень прогрессивная штучка! — продолжил похваляться змеелюд.
— Почему я? Что вы хотите сделать со мной? — очнулась она, наконец, из «столбнячного» состояния.
— Почему? За что? — раздражался он. — Так надо. Ты оказалась легкой и достаточно сладкой добычей, вернее твоя душа, прямо так и просилась на крючок. В другой раз, меньше разговаривай с незнакомыми мужчинами, хотя… другого раза у тебя не будет, тебе не освободиться, — раздвоенный язык все чаще появлялся в ротовой расселине от радостного предвкушения.
