Дракон с копытами дьявола

Эти слова принадлежат известному русскому писателю-историку Всеволоду Никаноровичу Иванову (1888–1971). Впервые я их услышал осенью 1969 г. в Хабаровске. Всеволод Никанорович изучал Китай не только в научных библиотеках, а наблюдая страну «в упор» — находясь непосредственно на его территории в течение 23 лет. Вс. Н. Иванов, русский офицер, попал в Китай в 1922 г. вместе с остатками Белой армии адмирала Колчака. Он, выпускник историко-философского факультета Петербургского университета (1911), знаток западноевропейских и восточных языков, навечно зачислен в «золотую книгу» памяти «Знаменитые универсанты. Очерки о питомцах Санкт-Петербургского университета» (СПб., 2003, т.2) вместе с такими сынами России, как М.В.Ломоносов, П.А.Столыпин, Н.К.Рерих, П.Б. Струве и мн., мн. др. Научные труды Вс. Н.Иванова о Китае, а также его беллетристика в 1930-гг. были широко известны на Западе. По возвращении в СССР в 1945 г. он написал увлекательные книги на темы как русской истории («Чёрные люди», «Пушкин и его время», «Императрица Фике» и мн. др.), так и новейшей истории Китая («Путь к Алмазной горе», «Тайфун над Янцзы», «Дочь маршала» и др.). В 2005 г. в С.-Петербурге стараниями друзей Всеволода Никаноровича издан шедевр его публицистики «Мы на Запада и на Востоке» (впервые книга увидела свет в Харбине в 1926 г).

Услышанная мною фраза чрезвычайно актуальна в начале XXI века, и потому будет уместно воспроизвести её полностью: «Я двадцать пять лет своей жизни посвятил изучению Китая и, тем не менее, единственное, что я твёрдо усвоил, так это то, что мир ничего не знает о Китае, — сказав это, писатель достал с книжной полки солидный фолиант «Библиография Китая», хлопнул по нему ладонью и добавил, — хотя о Китае написано очень много исследований».

Только что отгремели бои на уссурийском острове Даманский, поэтому слова Всеволода Никаноровича заставили меня, дальневосточника, крепко задуматься. На Дальнем Востоке ещё вчера звучала повсюду песня, больше похожая на ораторию, «Русский с китайцем — браться навек!». Значит, в насаждаемой коммунистами концепции «интернациональной любви и дружбы между народами» содержался серьёзный теоретический изъян. «Любовь и дружба» со стороны китайцев почему-то легко переросла в звериную злобу, несмотря на отправленные в Китай в качестве бескорыстной помощи тысячи железнодорожных составов с русским добром. В годы «любовного экстаза» между ЦК КПСС и ЦК КПК наш КГБ ликвидировал в Китае свою разведывательную сеть, а списки разведчиков передал властям Китая. Все разведчики были немедленно арестованы и замучены до смерти вместе семьями («дружба», однако, всё равно продолжалась). Солдата-пограничника, попавшего в плен на Даманском, китайцы несколько месяцев возили по Китаю в железной клетке, подвергая неслыханным пыткам, а потом седого, как лунь, выбросили на границе, умертвив на виду у нашей погранзаставы.

На мой вопрос, в чём же причина тупиковой ситуации в изучении Китая, Всеволод Никанорович ответил: «Всё дело в особой душе Китая, которую пока никому не удалось разгадать».

Европеец, попавший сто лет назад в Срединное Государство, недоумевал при виде нищеты, убожества, царивших кругом мрака и безысходности. Естественно, ему приходили в голову вопросы: «А как же 8000 лет блестящей истории?», «Где же тут те устои, позволившие Китаю сохраниться, тогда как Древняя Греция, Древний Рим, Татаро-монгольская империя и другие могучие государства давно канули в вечность?», «И это страна утончённых поэтов, умнейших философов, живших задолго до н. э., изобретателей фарфора, компаса, пороха, ракет и бумаги?». И т. д.

Сам Всеволод Никанорович, судя по всему, в непознаваемость души Китая не верил. Он высказал мне взгляд на историю Китая, характерный для западноевропейских синологов (специалистов по Китаю).

В 2005 г. в С.-Петербурге я изучал до сих пор не опубликованную монографиию Be. H. Иванова «Китай и его двадцать четвёртая революция» (с разрешения хранителя архива Вс. Н.Иванова-Ю.Я. Букреева), в которой о «душе Китая» ничего не сказано.

Впрочем, мир никогда и не хотел серьёзно изучать Китай. В России и Европе господствовал важный христианский постулат — «для Бога несть эллина и несть иудея». А значит, и китайца. Поэтому католические миссионеры, попадая в Китай, легкомысленно не считали нужным морочить себе голову его глубинной сутью. Т. к. «всё в руках Божиих», то и победа христианства во всём мире неизбежна. Они же придумали сказку о «непознаваемости души Китая». Результат: с победой в Китае коммунистических идей католические миссионеры и обращенные адепты их из числа аборигенов были вырезаны. А православным иерархам не пришлось даже озаботиться — они покинули Китай задолго до 1949 г., не обратив в православие ни одного китайца. Советские коммунисты-«миссионеры» — носители «глубоко научного вывода о неизбежности победы коммунизма во всём мире» — закончили «изучение» Китая военным конфликтом 1969-го.

Второе обстоятельство, ставшее причиной отсутствия серьёзной науки о Китае, — концептуальная ловушка, в которую угодили историки. Ею стала примитивная, ничем не подтверждаемая версия (но, тем не менее, вошедшая в анналы всемирной истории) о якобы 8000-летней, самой древней на земле, исключительно самобытной цивилизации Китая. Добросовестный историк слишком глубоко морщит лоб, ибо не надо приписывать Поднебесной то, чего в ней никогда не было. Не было у Китая ни самой длинной, в отличие от других народов, 8000-летней истории, ни исключительной, присущей лишь ему, самобытности. Попросту говоря, объекта для серьёзного исследования в том ключе, в котором охотно работают современные «историки», нет в наличии. В реальности существует какой-то другой Китай, тщательно оберегающий себя от взгляда извне, опасный, вероломный, глобально нехорошо нацеленный. И он никак не может быть понятым в ключе, подсказываемым человеку белой расы его менталитетом, его совестью, его нравственными, духовными и этическими ценностями.