Станислав Лем
Дорога без возврата
Я долго сопротивлялся собственной компьютеризации. Когда появился компьютер, то нужно уже было оснастить его печатающим устройством. Компьютер потребовал установки модема. Факс появился рядом, как-то по необходимости и мимоходом. Это, собственно, и есть дорога, с которой нет возврата. Начало невинно и приносит с собой новые удобства. Продолжение не является входом в ад, но если ад существует, то он наверняка компьютеризован.
Новый компьютер стареет так быстро, что через несколько лет он уже рухлядь. Поколения новых компьютеров сталкивают ранее сконструированные и расхваливаемые при приобретении в неизвестную пропасть; американцы, любители статистических подсчетов, говорят, что жизнь компьютера коротка. Его жизнь продолжается от трех до пяти лет. Популяция этих устройств, о которых полвека назад никто даже не мог подумать, насчитывает сегодня в мире сотни миллионов. Естественным образом приходит мне, по крайней мере, в голову мысль, спрашивающая, что происходит с миллионами устаревших компьютеров. Умирают ли они? Имеют ли свои кладбища? Или завершают свой путь скорей всего на мусорках? Где можно найти их останки? Складов умерших компьютеров, как старья, скорее всего, нет. Должен признаться, что в моем подвале стоит, завернутый почти как мумия, компьютер Apple с 1984 г., который я приобрел сыну, когда он в Вене посещал American International School. В свое время хорошо работал, но не смогу вспомнить, какую имел производительность и информационную емкость. Ему по крайней мере повезло. Никто его никуда не выбросил. Прошло немного лет, но относится он уже к современному поколению обычных средних компьютеров по крайней мере так же, как телеграфный ключ Морзе к спутниковым передатчикам. Однако, хочу повторить вопрос: что происходит с компьютерами, вытолкнутыми новым поколением? Узнаю из американской прессы, что удаляются, как судьба сложится: в магазины, подвалы, на чердаки, но не канибализируются. Все-таки они устаревают. Сердцем компьютера является жесткий диск, а его кровеносной системой, или скорее нервной системой, являются процессоры. Однако сравнивание этих центров с человеческим мозгом, или мозгом животных, - это значительное преувеличение.
Здесь моя мысль осуществляет мгновенный и неожиданный даже для меня поворот. Каждый знает, что осознанное отравление или заражение мыслящей системы, какой является мозг, карается. В то же время заразить компьютер вирусами, причем коварно, можно, чаще всего не опасаясь суда или тюрьмы, если только речь не идет о действии, признаваемом преступлением, или хотя бы не угрожающем значительным общественным ценностям, хранилищем которых является каждый банк и каждый генеральный штаб. Выслеживанием хакеров, способных поражать память компьютеров действиями, нацеленными с одного земного полушария на другое, занимаются исключительно следственные службы специального назначения. Сейчас распространилось и значительно развилось не только как ветвь криптографии, а скорее как выросший из нее настоящий баобаб, искусство шифрования, или обеспечения постороннему нечитаемости информации, пересылаемой из одного компьютера в другой. В то время, когда одни трудятся над программированием антивирусных заграждений, другие стараются выследить всяких вирусоманов, особенно на путях, по которым бежит чреватая финансовыми последствиями информация.
Если присмотреться сверху уже глобальной целостности этих усилий, окажется, что имеем дело с процессом, который ускользнул и продолжает ускользать из-под власти и воли своих создателей. Их первым намерением было создание сети соединений, не имеющих какого-либо центра, для того, чтобы удар врага, даже атомный, не мог полностью поразить таким образом организованную коммуникационную связь. Возникновению замысла, который родил эту децентрализацию, давшую начало Интернету и иным сетям, мы благодарны стратегии холодной войны. Я уверен, что никому, совершенно никому из тех разработчиков даже в голову не приходило, что неосознанно исполняют роль учеников чернокнижника: таких, которые вызывают силы, не подлежащие успешному управлению. Сети выросли всем сверх головы. Не какие-либо вопросы, чреватые военно-политическими угрозами, а сексуальные извращения, словно лавинно размножающиеся паразиты, расползлись по сетям. Наверное никто в эпоху рождения ЭНИАКа не считал возможными педофильские пандемии, которые, подобно непрерывно поддерживаемому и разрастающемуся пожару, нельзя затоптать или загасить. Дело в том, что осуществить эффективное и фактическое цензурирование всех мировых сетевых пересылок, это то же самое, что сеть уничтожить. Встряла она, однако, проникла в области военную, хозяйственную, политическую, бытовую, а также в миллионы личных дел. Успешное удаление из сети концентрирующейся на всем этом порнографической иконографии, которая табуируется даже наиболее не строгой культурой, это, честно говоря, мечты отсеченной головы.
Сосуды человеческого сердца имеют сеть дополнительных соединений, начинающих действовать по истечении времени как следствие непрерывного старения стенок сосудов, в результате чего в конце концов происходит инфаркт. Инфаркты в электронной сети также могут происходить, но они являются просто результатом информационной толчеи и требуют затем создания новых соединений, еще не наполненных избытком сообщений. Таким образом возникают новые этажи сети над старыми этажами. Так появляется что-то типа специализации, когда банки соединяются с банками, университеты с университетами, телевизионные студии с другими студиями и т.д. При этом адресные сокращения отдельных абонентов должны становиться все более длинными. Страшно подумать, какими длинными окажутся эти адреса, когда задачей сети будет всесторонняя связь миллиардов отправителей и получателей.
