Домби сидѣлъ въ углу закрытой комнаты въ большихъ креслахъ подлѣ постели, a сынъ, тепло закутанный, лежалъ въ плетеной корзинкѣ, осторожно поставленной на софѣ, подлѣ камина, передъ самымъ огнемъ.
Домби-отцу было около сорока восьми лѣтъ; сыну — около сорока восьми минутъ. Домби былъ немножко плѣшивъ, немножко красенъ, мужчина вообще очень статный и красивый, хотя слишкомъ суровый и величавый. Сынъ былъ совершенно плѣшивъ, совершенно красенъ, ребенокъ, нечего сказать, прелестный и милый, хотя немножко сплюснутый и съ пятнами на тѣлѣ. Время и родная сестра его забота — эти безжалостные близнецы, безъ разбору опустошающіе свои человѣческія владѣнія — уже проложили на челѣ Домби нѣсколько роковыхъ замѣтокъ, какъ на деревѣ, назначенномъ для срубки; лицо сына было исковеркано множествомъ небольшихъ складокъ, но коварное время тупой стороной своей гуляющей косы готовилось выравнять и выгладить для себя новое поле, чтобы впослѣдствіи проводить по немъ глубокія борозды.
Домби отъ полноты душевнаго наслажденія самодовольно побрякивалъ золотою часовою цѣпочкой, свѣсившейся изъ-подъ синяго фрака, котораго пуговицы, при слабыхъ лучахъ разведеннаго огня, свѣтились какимъ-то фосфорическимъ блескомъ. Сынъ лежалъ въ своей люлькѣ съ поднятыми маленькими кулаками, какъ будто вызывая на бой самоуправную судьбу, подарившую его неожиданнымъ событіемъ.
— Домъ нашъ съ этихъ поръ, м-сь Домби, — сказаль м-ръ Домби, — не по имени только, a на дѣлѣ будетъ опять: Домби и Сынъ, Домби и Сынъ!
И эти слова имѣли на родильницу такое успокоительное дѣйствіе, что м-ръ Домби противъ обыкновенія пришелъ въ трогательное умиленіе и рѣшился, хотя не безъ нѣкотораго колебанія, прибавить нѣжное словечко къ имени жены: "не правда ли, м-съ моя… моя милая?"
Мимолетный румянецъ слабаго изумленія пробѣжалъ по блѣдному лицу больной женщины, не привыкшей къ супружескимъ нѣжностямъ. Она робко подняла на мужа глаза.
— Мы назовемъ еіо Павломъ, моя мил… м-съ Домби, не правда ли?
Больная въ знакъ согласія пошевелила губами и снова закрыла глаза.
— Это имя его отца и дѣда, — продолжалъ м-ръ Домби. — О, если бы дѣдъ дожилъ до этого дня!
Тутъ онъ немного пріостановился и затѣмъ снова повторилъ: "Доммби и Сынъ"!
Эти три слова выражали идею всей жизни м-ра Домби. Земля сотворена была для торговыхъ операцій Домби и Сына. Солнце и луна предназначены для освѣщенія ихъ дѣлъ. Морямъ и рѣкамъ повелѣно носить ихъ корабли. Радуга обязывалась служить вѣстницей прекрасной погоды. Звѣзды и планеты двигаются въ своихъ орбитахъ единственно для того, чтобы въ исправности содержать систему, центромъ которой были: Домби и Сынъ. Обычныя сокращенія въ англійскомъ языкѣ получали въ его глазахъ особое значеніе, выражая прямое отношеніе къ торговому дому Домби и Сынъ. A. D. вмѣсто Anno Domini {Отъ Рождества Христова. Примѣчаніе ред.}, м-ръ Домби читалъ Anno Dombey and Son.
Какъ раньше его отецъ на пути жизни и смерти возвысился отъ Сына къ Домби, такъ и онъ теперь былъ единственнымъ представителемъ фирмы. Вотъ ужъ десять лѣтъ онъ женатъ; его жена, какъ говорили, не принесла въ приданое дѣвственнаго сердца: счастье бѣдной женщины заключалось въ прошедшемъ, и, выходя замужъ, она надѣялась успокоить растерзанную душу кроткимъ и безропотнымъ исполненіемъ суровыхъ обязанностей. Впрочемъ, эта молва никогда не достигала до ушей самодовольнаго супруга, да, еслибъ и достигла, м-ръ Домби ни за что на свѣтѣ не повѣрилъ бы безумнымъ и дерзкимъ сплетнямъ. Домби и Сынъ часто торговали кожами; но женскія сердца ни разу не входили въ ихъ коммерческія соображенія. Этотъ фантастическій товаръ оставляли они мальчикамъ и дѣвочкамъ, пансіонамъ и книгамъ. Насчетъ супружеской жизни понятія м-ра Домби были такого рода: всякая порядочная и благоразумная женщина должна считать для себя величайшею честью брачный союзь съ такой особой, какъ онъ, представитель знаменитой фирмы. Надежда произвести на свѣтъ новаго сочлена для такого дома должна подстрекнуть честолюбіе всякой женщины, если только есть въ ней честолюбіе. М-съ Домби, заключая брачный контрактъ, вполнѣ понимала всѣ эти выгоды и потомъ съ каждымъ днемъ на дѣлѣ могла видѣть свое высокое значеніе въ обществѣ. Она за столомъ сидѣла всегда ыа первомъ мѣстѣ и вела себя, какъ подобаетъ знатной дамѣ. Стало быть, м-съ Домби совершенно счастлива. Иначе и быть не можетъ.
Но, разсуждая такимъ образомъ, м-ръ Домби охотно соглашался, что для полноты семейнаго счастья требовалось еще одно весьма важное условіе. Вотъ уже десять лѣтъ продолжалась его супружеская жизнь; но вплоть до настоящаго дня, когда м-ръ Домби величаво сидѣлъ подлѣ постели въ большихъ креслахъ, побрякивая тяжелою золотою цѣпочкой, высокіе супруги не имѣли дѣтей.
То есть, не то, чтобы вовсе не имѣли: есть y нихъ дитя, но о немъ не стоитъ и упоминать. Это — маленькая дѣвочка лѣтъ шести, которая невидимкой стояла въ комнатѣ, робко забившись въ уголъ, откуда пристально смотрѣла на лицо своей матери. Но что такое дѣвочка для Домби и Сына? ничтожная монета въ огромномъ капиталѣ торговаго дома, монета, которую нельзя пустить въ оборотъ, и больше ничего.