Домашние сцены

Домашние сцены

«Строги они, это точно, а умный народ. Теперь, хоть бы посмотреть, эти воздушные шары: страх берет, как может человек в беспредельную высь подняться? А кто все? — Все немцы...»

Жанры: Драматическая литература, Русская классическая проза
Серия: Сцены из городской жизни
Всего страниц: 2
ISBN: -
Год издания: 2011
Формат: Полный

Домашние сцены читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

Елизавета Яковлевна, барыня средней руки.

Сергей Иванович, ее племянник, лет 17-ти, воспитывается в пансионе Штрик, огромного роста, лицо все в угрях.

Астровзоров, знакомый Елизаветы Яковлевны, толстый мужчина, с бородой, говорит протяжно на о; в разговоре разглаживает бороду и возводит глаза в потолок.

Макарка – 15 лет, Григорий – 40 лет, слуги Елизаветы Яковлевны.

Глеб Тимофеев, кучер.

Сторож из пансиона.

В передней

Григорий.

Что, Макарка, в пинсиён ездили, аль нет?


Макарка.

Как же. Барышню отпустили, а Сергея Иваныча не отпущают… проштрафился.


Григорий.

Значит, на хлеб – на воду… ха, ха, ха!


Макарка.

Надо думать, так… Да уж ему не впервой.


Григорий.

Самой-то докладывали?


Макарка.

Где докладывать!.. нянюшку-то разве не знаешь.


Григорий.

А спросить?


Макарка.

Ну, спросит, тогда доложат.


Глеб (в дверях).

А… помещики!.. Наше вам… Сама дома, что ли?


Макарка.

А что?


Глеб.

Доложите, Григорий Петрович, что барышню сдал мадаме, а Сергей Иваныча не отпущают.


Григорий (смеясь).

Плохо, значит, просил.


Глеб.

Да коли ежели не отпущают – проси не проси, все одно. Говорили уж мы с ундером-то: – невозможно, говорит, этого, не можем мы, потому, говорит, ноне строго стало, не те порядки.


Григорий.

А самого-то видел?


Глеб.

Как же. Высыпало это их на лестницу видимо-невидимо – и махонькие, и всякие, а наш-то ото всех отличает, – всех, почитай, больше… Тетенька, говорю, кланяться приказала, домой вас дожидает. Хотел он, должно, что-то говорит, а тут немец к им вышел и разогнал всех. Ундер говорит, вишь, говорит, как ноне у нас!.. Так я и уехал. Прощайте. (Уходит).


Григорий.

Теперь, Макарка, держись!


Макарка.

А что?


Григорий.

Будет тебе!


Макарка.

Я этому не причинен.


Григорий.

Задаст она тебе!.. Покажет, как с барином синиц ловить!.. Он должен в рехметику вникать, доходить до всего, а вы с синицами… Постой!.. (Слышен звонок; Макарка стремглав бежит к двери; входит Сергей Иванович).


Сережа.

Тетенька уехала?


Григорий.

Никак нет-с, дома.


Сережа.

Который час?


Макарка.

Восемь било.


Сережа.

Никого у нас нет?


Григорий.

Степан Полуехтыч сидит.


Сережа (выходит и быстро возвращается).

Не спрашивали меня?


Григорий.

Сейчас хотели идти докладывать.


Сережа (в волнении).

Об чем?


Макарка.

Глеб Тимофеич сказал, что вас не отпущают… (ухмыляется).


Сережа.

Врет он! Вот что, Макарка… (говорит ему что-то на ухо).


Макарка.

Никак нет-с.


Сережа.

Поди, достань (тихо). Няня дома?


Григорий.

У всюношной.


Сережа (Макарке).

У Петровны спроси.


Макарка.

Слушаю-с. (Подмигивает лукаво Григорию и уходит).


Сережа.

Нынче, Григорий, что за обедом было?


Григорий.

Три блюда, с пирожным – четыре.


Сережа (охорашивается перед зеркалом).

Что, я бледен?


Григорий (смотрит пристально).

Как обнаковенно. (Молчание).


Сережа.

Где сидят?


Григорий.

В зеленой гостиной.


Макарка (Входит).

У Петровны нет-с.


Сережа.

Как же быть-то?


Макарка (тихо).

У Григорья Петровича попросите: он даст, слова не скажет.


Сережа.

Нет, уж я лучше… (уходит в залу).


Макарка (хохочет).


Григорий.

Что смеешься-то, черт!..


Макарка.

Теперь опять карамболь извозчик подымет.


Григорий (мрачно).

Опять приехал?


Макарка.

Опять!


Григорий.

Что нужно-то?


Макарка.

Полтора целковых, да намедни тоже у Петровны взял два…. что страму-то было! Нянюшка, до самой-то не довела.


Григорий.

Безобразие!

В гостиной

(Елизавета Яковлевна и Астровзоров сидят за чайным столом).


Елизавета Яковлевна.

Что, дети приехали?


Горничная.

Барышня приехала, а Сергей Иваныча не пустили.


Елизавета Яковлевна.

Опять!.. Вообразите, Степан Полуехтович, как притесняют ребенка; решительно нет никакой жалости к детям. Ребенку непременно нужен отдых… (Горничная уходит).


Астровзоров.

Может, ленится.


Елизавета Яковлевна.

Какое – ленится, помилуйте! Известно, ребенок… что он понимает?


Сережа (входит).

Елизавета Яковлевна (с удивлением).

Тебя оставили?


Сережа (целует руку).

Нет-с, это, тетенька, по ошибке.


Елизавета Яковлевна.

Как, по ошибке?


Сережа (смело).

Ей-Богу, тетенька, по ошибке. Это Петрова 3-го инспектор не велел отпускать – он стекло разбил, а надзиратель перемешал, да меня оставил.


Елизавета Яковлевна.

Скажи, какие низости!


Сережа.

Ему выговор за это.


Елизавета Яковлевна.

А хорошо ли ты учился?


Сережа.

Хорошо-с: во всю неделю ни одной двойки, а из Закону вчера пять.


Астровзоров.

Это прекрасно!


Елизавета Яковлевна.

Покажи Степану Полуехтовичу билет. Ведь, этого, батюшка, утаить нельзя: там им дают каждый раз такой листок, в котором все написано – как ребенок вел себя, как учился…


Сережа.

Инспектор хочет нам каски выхлопотать.


Елизавета Яковлевна (нетерпеливо).

Билет-то покажи.


Сережа (шарит в карманах).

Тетенька, я забыл-с.


Елизавета Яковлевна.

Фу, какой ты рассеянный! Как же это можно?..


Сережа.

Заторопился давеча, да в спальне и оставил.


Астровзоров.

Учитесь, Сергей Иваныч, учитесь!.. Наука – ключ к жизни. Будете хорошо учиться – начальство вас будет любить и тетенька, в преклонных летах своих, коли Господь приведет им дожить, будет иметь подпору. А какие нынче классы были?


Сережа.

Нынче легкие.


Астровзоров (с усмешкой).

А разве трудные есть?


Сережа.

Как же-с. Вот, например немецкий класс. Немец очень строг – всем единицы ставит, так, занапрасно.


Астровзоров.

Строги они, это точно, а умный народ. Теперь, хоть бы посмотреть, эти воздушные шары: страх берет, как может человек в беспредельную высь подняться? А кто все? – Все немцы.


Еще от автора Иван Федорович Горбунов
Очерки о старой Москве

Актер Горбунов совершал многочисленные поездки по России. Он создал эстрадный жанр устного рассказа, породил многочисленных последователей, литературных и сценических двойников. В настоящее издание вошли избранные юмористические произведения знаменитого писателя XIX века Ивана Федоровича Горбунова.


Генерал Дитятин

В настоящее издание вошли избранные юмористические произведения знаменитого писателя XIX века Ивана Федоровича Горбунова.Не многим известно, что у Козьмы Пруткова был родной брат – генерал Дитятин. Это самое вдохновенное создание Горбунова. Свой редкий талант он воплотил в образе старого аракчеевского служаки, дающего свои оценки любому политическому и общественному явлению пореформенной России.


Мастеровой

Сцена из городской жизни. Диалог в мастерской.


У пушки

Сцена из городской жизни. Диалог у пушки.


На почтовой станции ночью

Сцена из народного быта. Диалог на почтовой станции.


Сцены из народного быта

В настоящее издание вошли избранные юмористические произведения знаменитого писателя XIX века Ивана Федоровича Горбунова.Актер Горбунов совершал многочисленные поездки по России. Он создал эстрадный жанр устного рассказа, породил многочисленных последователей, литературных и сценических двойников. В настоящее издание вошли избранные юмористические произведения знаменитого писателя XIX века Ивана Федоровича Горбунова.


Рекомендуем почитать
Закат солнца вручную

«…поначалу на красоте небес решили не экономить. Поэтому в лабораториях были созданы те самые «небесные экраны» (так они назывались в документах, добавлялся только конкретный номер спецификации) не только на различное время дня и ночи, но и на всевозможные погодные условия.Позже в целях экономии средств было принято решение о блочной компоновке неба. Из имеющихся в запасе компонентов: изображений Солнца, Луны, Марса, Венеры, Млечного Пути, Большой и Малой Медведицы, а также туч разной тучности – собирали нужную картинку неба и транслировали ее на радость людям.Когда компоненты небес были изготовлены, их отправили в спецмастерскую, где опытные техники в строгом соответствии со временем года, погодными условиями и даже расположением светил (!) собирали нужную картинку и производили ее трансляцию.


Асператумы

«…И все же его сейчас не очень-то тянуло к разговорам. Вместе с Кемрейл на одном задании он оказался впервые. Но уже корил себя за то, что вез ее, такую хрупкую и незаменимую для всего земного сообщества экзопланетологов, в урочище Тамерлаев Коготь.Ветер понемногу усиливался; и на таком ветру отправляться в Аквиладские пустыни можно было лишь за верной погибелью.Все-таки он не понимал Становского.В погоню за вихрями следовало бы снарядить не один поисковый шаттл, а, что самое меньшее, небольшую авиаэскадру; и доверить это дело Карягину или Берглаеву.


Приватный клуб Эда Луба

Рассказ опубликован в 2009 году в сборнике рассказов Курта Воннегута "Look at the Birdie: Unpublished Short Fiction".


Привет, Рыжий!

Рассказ опубликован в 2009 году в сборнике рассказов Курта Воннегута «Look at the Birdie: Unpublished Short Fiction».


Месть

Соседка по пансиону в Каннах сидела всегда за отдельным столиком и была неизменно сосредоточена, даже мрачна. После утреннего кофе она уходила и возвращалась к вечеру.


Симулянты

Юмористический рассказ великого русского писателя Антона Павловича Чехова.


Девичье поле

Алексей Алексеевич Луговой (настоящая фамилия Тихонов; 1853–1914) — русский прозаик, драматург, поэт.Повесть «Девичье поле», 1909 г.



Кухарки и горничные

«Лейкин принадлежит к числу писателей, знакомство с которыми весьма полезно для лиц, желающих иметь правильное понятие о бытовой стороне русской жизни… Это материал, имеющий скорее этнографическую, нежели беллетристическую ценность…»М. Е. Салтыков-Щедрин.


Алгебра

«Сон – существо таинственное и внемерное, с длинным пятнистым хвостом и с мягкими белыми лапами. Он налег всей своей бестелесностью на Савельева и задушил его. И Савельеву было хорошо, пока он спал…».


Визит

«Деревенский воздух на меня очень подействовал. А когда мы были с княгиней за границей, так я так была больна, что все лучшие доктора отказались: она, говорят, не может вынести этой боли, потому что нежного воспитания…».


У мирового судьи

«Чистосердечное раскаяние, принесенное в суде, на основании нового законоположения, ослабляет… Закон разрешает вам по внутреннему убеждению, а потому я прошу вас судить моего доверителя по внутреннему убеждению. Я отвергаю здесь всякое преступление. Я долго служил в Управе Благо…».


С широкой масляницей!

«Масляница — сила большая! Наскрозь всю империю произойди — всякий ее почитает. Хотя она не праздник, а больше всякого праздника. Теперича народ так закрутится, так завертится — давай только ему ходу!.. Сторонись, пироги: блины пришли! Кушай душе на утешенье, поминай своих родителев...».


Затмение солнца

«Он с утра здесь путается. Спервоначалу зашел в трактир и стал эти свои слова говорить. Теперича, говорит, земля вертится, а Иван Ильич как свиснет его в ухо!.. Разве мы, говорит, на вертушке живем?..».