Дневники

Дневники

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.

Жанры: Биографии и мемуары, Антисоветская литература
Серии: -
Всего страниц: 77
ISBN: -
Год издания: 1973
Формат: Полный

Дневники читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Во время первого пребывания в трудовом лагере в 1967

ПРЕДИСЛОВИЕ

ПРЕДИСЛОВИЕ

Прав Эдуард Кузнецов: «Прогнило что-то в королевстве датском». Прав, хотя бы потому, что книга его здесь. В «Тамиздате». Самый сущностный и перспективный симптом дряхления режима (по Амальрику) – все большая халтурность в «работе» карательного аппарата.

Давно уже поток рукописей из «большой зоны» никого не удивляет. А теперь прямо из лагерей и тюрем пошло: стихи Даниэля, А. Родыгина, ленты с голосом Гинсбурга… Плоховато оказалось с бдительностью у «кума» 10-го лагпункта, выходят в свет тюремно-лагерные записи Эдика Кузнецова. Вот краткая справка об авторе. Отец еврей, погиб на фронте. Сам поступил в Московский Университет. Вместе с В. Осиповым (с тем, который теперь издает «Вече», разошлись пути) ходил на площадь Маяковского в 1961-62 годах. Засадили и получил в Мосгорсуде 7 лет. «Не исправлялся», за что был послан в особый лагерь, потом во Владимир.

Вышел осенью 68-го, год административного надзора в Струнине, Владимирской области. Переезд в Ригу, женитьба на Сильве Залмансон. 15-го июня арест на аэродроме «Смольный» под Ленинградом… Остальное сказано в книге. Для «объективации» этих записей, естественно отрывочных, следует прочесть материалы Ленинградского самолетного процесса.

Хватило силы духа на то, чтобы в Большом Доме, даже в смертной камере, думать, осмысливать. Хватило лагерного опыта записывать, протаскивать через шмоны, хранить в среде, насыщенной стукачами, и всю эту неимоверную эквилибристику увенчать выходом записок за зону. Появление же книги – почти верная путевка во Владимир. В марченковскую тюрьму, в которой он сам тянул последний год своего первого срока. Год поразивший его так глубоко, что даже сегодня, пройдя духовный опыт наверное еще страшней, он не может удержаться от воспоминаний. Ради того, чтобы эти записи были прочтены в Союзе, услышаны по радио, чтобы в иностранных переводах им ужаснулись чересчур доверчивые «сосуществователи». Кузнецов внутренне готов на владимирский этап.

В этом есть аналогия с самим самолетным делом. Тогда, на месте, его друзьям это отчаянное предприятие показалось самоубийственным рывком в огневую зону, лишь бы не терпеть. Что-то подобное самокалечению пересидевших зэков. Оказывается – сознательная жертва, принесенная с почти холодным расчетом: «Эта страна не знает реформ не на крови»… Как тут не сказать, что Эдик носил в бумажнике фотографию Яна Палаха. И вышло историческое ленинградское дело. Историческое потому, что впервые за историю советской власти произошло прямое вмешательство западных правительств (а не только общественности) и отступление режима, отмена расстрела. Извне эти события виделись куда яснее, чем самому Эдику «изнутри» – расстрел был не для «напугу», а твердо предрешен. Неделя в смертной камере, возвращение на «спец» на 15 лет, а тем временем, по логике поражения, власти пришлось отпустить из Союза около 50 тысяч человек. Евреев и не евреев. Нескольких близких лагерных друзей, массы других, ничего о деле по сути часто не знавших, еще полных страха, думавших даже, что «самолетчики» своим дерзким поступком задержали их выезд.

У многих из нас, обязанных Кузнецову свободой, еще велик этот страх. Он рискует Владимиром, а мы здесь не решаемся подписать предисловие к его книге. Но кому это не понять, как самому Эдику. Он ведь не предложил «билета» на проклятый самолет никому имевшему хоть малейший шанс на «законный» выезд. Он очень тщательно в своих записях обходит любое имя, любой факт, могущие скомпрометировать.

О самих записках здесь слишком трудно. Мыслями, фактами, иногда противоречивыми, записи эти перенасыщены: о себе, о стране, о ее прошлом, о евреях, о борьбе с собой, о невозможности жить с неправдой. Напрашивается сравнение с тюремными записями другого русского молодого интеллигента, эмигранта Бориса Вильде «сопротивленца», расстрелянного нацистами в Париже, в 1941 году (к всеобщему удивлению, несколько лет назад, они были опубликованы в московских журналах). У обоих – этически-религиозные раздумья, желание объяснить себе и другим внутреннюю неизбежность поведения, идущего вразрез со «здравым смыслом».

Мысли и оценки Эдика понравятся не всем. Кое-кого покоробят безнадежные, а потому и несправедливые высказывания о России: они вызваны жгучей, невыносимой болью. Кое-кого удручат суровые записи Кузнецова о солагерниках, но не следует забывать, что в особом лагере большинство бывших уголовников, по шкурным соображениям превратившихся в политических. «Я в правоте ужасной одинок» вторит Кузнецов вслед за поэтом Родыгиным, отбывающим восьмилетний срок во Владимире за попытку бежать из страны.

Опасаюсь реакции зубров всех мастей, и «белых» и сионистских. Но присмотритесь к составу пассажиров злосчастного самолета, к их судьбе, а главное к самому подходу Эдика к своим двум родинам, и вы почувствуете, что если до сих пор и существует еще «еврейский вопрос», то ответ на него может быть только христианский.

Однажды я обедал с Эдиком в Риге. О самолете и мысли еще не было. Были работа санитаром в больнице, составление англо-русского медицинского словаря, ночное слушание радио Свобода, нелегкое доставание и запойное чтение русской философии, опубликованной тем самым издательством, в котором сегодня выходят Дневники. Разговор за этим обедом, после неизбежного обсуждения проклятых вопросов (прописка, отдел кадров, ОВИР) перешел к теме выезда, эмиграции. Вопросу, мучившему почти всех нас с долагерных, с лагерных времен. Я сказал: «Без России трудно будет»! Эдик ответил: «Неужели ты думаешь «там» живут люди Россию меньше любящие, но не возвращающиеся, не хотят здешнего терпеть».


Еще от автора Эдуард Самойлович Кузнецов
Мордовский марафон

Эдуард Кузнецов — бывший политзаключенный. Дважды (в 1961-м и 1970-м гг.) судим за «подрывную антисоветскую деятельность и измену социалистической родине» — всего в советских концлагерях и тюрьмах провел 16 лет. В 1970 году был приговорен по знаменитому «ленинградскому самолетному делу» к расстрелу, каковой в результате давления президента США Никсона и академика Сахарова, а равно сговора главы правительства Израиля с генералиссимусом Франко был заменен на 15 лет лагерей особо строгого режима. В 1979 году досрочно освобожден в рамках обмена на двух советских шпионов, арестованных в США.


Рекомендуем почитать
Моим цветоводам

Пусть будет все и на ваших участках: и яблони, и груши, и ягоды, и овощи, и обязательно – цветы. Живые цветы очень украшают сад и радуют глаз. Пусть у вас найдется место и роскошным розам, и таким простым, но очень милым василькам, ромашкам и колокольчикам. Как превратить ваш участок в райский уголок, куда захочется возвращаться снова и снова, вы узнаете из новой книги Октябрины и Александра Ганичкиных.В книге много практических советов и рекомендаций, проверенных авторами на своем опыте. Вы получите самую необходимую информацию по выращиванию однолетних и многолетних цветочных культур, по агротехнике выращивания луковичных и клубнелуковичных растений, о правилах посадки, полива, подкормки, обрезки царицы цветов – розы.


Речные тайны

Рейзо — самый обычный, ничем не примечательный подросток. Правда, он проявил немалое геройство в недавно закончившейся войне, которую его родной Байерн вел с соседним государством под названием Тира, но почему-то все считают это простой случайностью. И когда юношу включают в отряд, который должен сопровождать посла Байерна в столицу Тиры, Рейзо думает, что это только из жалости. Однако именно Рейзо по пути в столицу находит первое мертвое тело. Этот человек, житель Тиры, погиб от огня, а ведь среди спутников посла находится Энна, умеющая управлять огнем и даже убивать с его помощью.


Последнее танго в Одессе (Вера Холодная)

Они были великими актрисами, примами, звездами. Однако эти женщины играли свои роли не только на сцене, но и в жизни. В этом их сила – и их слабость, счастье и великая бела. И все же… Прожить несколько жизней – чудесный дар, которым наделены лишь единицы: Вера Холодная, Айседора Дункан, Анна Павлова… Все они любили и были любимы… Об актрисах, их счастливой и несчастной, великой и мимолетной любви читайте в исторических новеллах Елены Арсеньевой…


Помоги другим умереть

Евгения Кручинина, сотрудница частного детективного агентства, оказалась свидетельницей убийства одного из своих клиентов, а спустя некоторое время случайно спасла другого. Как выяснилось, эти двое много лет назад играли в одном любительском спектакле. Самое странное, что почти все участники этого спектакля погибли... Что это? Цепь совпадений? А может быть, некий беспощадный убийца воспользовался случаем свести счеты со всеми своими врагами? Ранее роман издавался под названием "Смерть тебе не изменит".


К шестидесятилетию со дня рождения товарища Сталина

От автора: "Исполнилось 60 лет со дня рождения товарища Сталина. Народы Советского Союза горячо приветствуют своего великого вождя. Борющийся пролетариат капиталистических стран и угнетенные всего мира с великой гордостью взирают на товарища Сталина, связывая с ним лучшие свои надежды и чаяния. В связи с этим событием я позволю себе остановиться на некоторых важнейших моментах политической деятельности товарища Сталина...".


Исторические деятели Юго-Западной России в биографиях и портретах. Выпуск первый

Настоящее издание предпринято по инициативе бывшаго воспитанника Университета Св. Владимира, В. В. Тарновскаго, затратившаго много лет и значительныя средства на приобретение всяких памятников, касающихся этнографии и археологии юго-западнаго края. В собрании Тарновскаго находятся 44 портрета различных лиц; все они войдут в наше издание, составив 1-й отдел его, распадающийся на пять выпусков.


Фернандель. Мастера зарубежного киноискусства

Для фронтисписа использован дружеский шарж художника В. Корячкина. Автор выражает благодарность И. Н. Янушевской, без помощи которой не было бы этой книги.


Оазис человечности №7280/1. Воспоминания немецкого военнопленного

Вилли Биркемайер стал в шестнадцать лет солдатом дивизии СС «Гитлерюгенд». Долго воевать ему не пришлось: он попал в советский плен и был отправлен в СССР. Здесь, на принудительных работах, ему открылась картина бессмысленного «перевыполнения планов», неразберихи и пьянства. И вместе с этим — широта души и добросердечие простых людей, их сострадание и готовность помочь вчерашним врагам. Работая в Мариуполе, на металлургическом заводе, он познакомился с девушкой Ниной. Они полюбили друг друга. Но, когда военнопленных отправили домой в Германию, расстались — как думали тогда, навсегда.


Преданность Вере и Отечеству

События 2014 года на Украине зажгли на нашем политическом небосводе яркие звезды новых героев, имена которых будут навечно вписаны в историю России XXI века. Среди них одно из самых известных — имя Натальи Поклонской, первого прокурора российского Крыма и активного сторонника воссоединения полуострова с Российским государством. Она по праву заняла почетное место среди народных представителей, став депутатом Государственной Думы Российской Федерации. Большую известность Наталья Владимировна приобрела, встав на защиту православных святынь русского народа.


В Ясной Поляне

«Константин Михайлов в поддевке, с бесчисленным множеством складок кругом талии, мял в руках свой картуз, стоя у порога комнаты. – Так пойдемте, что ли?.. – предложил он. – С четверть часа уж, наверное, прошло, пока я назад ворочался… Лев Николаевич не долго обедает. Я накинул пальто, и мы вышли из хаты. Волнение невольно охватило меня, когда пошли мы, спускаясь с пригорка к пруду, чтобы, миновав его, снова подняться к усадьбе знаменитого писателя…».