СЕРГЕЙ КРИВОРОТОВ
Девочка и стрекоза
У калитки на асфальтированном пятачке, разрисованном разноцветными мелками, прыгала маленькая загорелая девочка.
Августовское солнце, заставлявшее деревья и столбы бросать недлинные тени, сонная сельская улица с выглядывающей из-за оград зеленью, ни одной души, кроме нее. Временами далеко за селом в клубах поднятой пыли погромыхивали проходившие грузовики да доносилось едва слышное тарахтенье трактора, и снова наступала тишина. Безлюдье только подчеркивало, что девочка здесь полная хозяйка, единственное живое существо на двух ногах с пестрыми бантиками в коротких косичках. Две смуглых ноги в белых гольфах выписывали а асфальте вензеля, понятные только их владелице. Девочка как девочка, обыкновенная августовская девочка, малышня на школьных каникулах. И настроение у нее было обычное - летнее, детское. Правда, немного хотелось есть; но она знала: папа скоро приедет на обед, поставит свой молоковоз перед домом, и они вместе с мамой сядут за стол на увитой виноградом веранде.
Кто-то позвал ее, пронзительно позвал, и она вздрогнула, остановилась, прислушалась. Ее давно звали. Большая серебристая стрекоза с радужными крыльями застыла прямо перед ней в воздухе.
Девочка, едва заметила ее, сразу поняла, что стрекоза необыкновенная, такой она никогда еще не видела, и она застыла там, где прыгала, среди расчерченных классов, с восхищением разглядывая кусочек чуда.
Стрекоза была и похожа и не похожа на живое существо. Она летала совсем не так, как другие, виденные девочкой. Сейчас она неподвижно зависла в одной точке, только полупрозрачные крылья бешено вращались, не издавая звука. Все цвета радуги переливались в них, и огненные искры вспыхивали, перебегая с края на край, образуя таинственные узоры, неведомые письмена.
- Девочка! Девочка! Это я тебя зову! - услышала маленькая прыгунья тонкий голосок и поняла, что именно чудесная стрекоза зовет ее, кто же еще?!
Стрекоза свободно уместилась бы на девочкиной ладони, протяни та руку. Но девочка внезапно оробела и не знала, что сказать.
- Отзовись, девочка, ты же слышишь меня! - верещала стрекоза, но ее писк не был назойлив, и девочка осмелела: - Да, я слышу тебя.
Казалось, крылья стрекозы завертелись еще быстрее, а радуга на них засияла ярче прежнего, солнечные блики вспыхнули в больших выпуклых глазах.
- Здравствуй. Скажи, ты здесь живешь?
Девочка сосредоточенно помолчала и даже сунула палец в рот. Наконец ее губы разжались:
- Да, я здесь живу.
Стрекоза радостно взмыла вверх и тут же вернулась на прежнее место.
- Послушай, девочка, помоги мне. Я должен обеспечить посадку нашего корабля. Я всего лишь разведчик. Ведь это именно то место, где положено садиться? Подтверди, что я правильно понял ваши знаки, - девочка замерла, непроизвольно открыв рот, а вокруг нее точно в середине квадратов упали маленькие разноцветные шарики. Где была написана двойка, упало два красных, где старательно выведенная детской рукой белела пятерка - упало пять зеленых. И снова, и снова, желтые, синие, розовые, сколько написано, столько и упало. Падали, становились прозрачными и вскоре исчезали, будто таяли, не оставляя следов.
- Да, да! - закричала в восторге девочка. - Правильно! - И ее короткие косички с пестрыми бантами согласно взметнулись кверху.
- Тогда жди, скоро наш корабль опустится здесь, я вернусь вместе с ним! - Огненные искры забегали быстрее по радужным крыльям, слились в сверкающие дуги, и стрекоза ринулась прочь, теряясь в полуденной синеве.
Девочка запрокинула голову, но даже удалявшейся точки не различила в небе. Так она стояла и смотрела вверх, играть в классики больше не хотелось. Стрекоза не возвращалась, только в конце пыльной улицы заурчал мотор, и вот уже папин молоковоз въехал на асфальт у калитки. Девочка огорченно отступила, большой папа вылезал из голубой кабины, позади на большой желтой цистерне синели огромные буквы: "Молоко". Он вытер ветошью ладони, захлопнул дверцу и шагнул к дочери.
- Нет, нет! - замахала руками девочка.- Сюда нельзя, убери скорее машину. Сейчас сюда прилетят гости с неба.
- Что это ты сегодня придумала, чудачка? - засмеялся отец, подхватывая на руки брыкающуюся дочь.
Девочка пыталась что-то объяснить, рассказать, большие банты отчаянно мотались над ее головкой, все ближе к калитке, уже за ней, возле крыльца. Вот и мама вышла навстречу. Улыбаясь, встала на цыпочки, поцеловала отца и немного обеспокоенно попросила:
- Отпусти ее, отпусти же!
Девочка, едва коснулась ногами земли, хотела бежать назад, но ее рука оказалась зажата в огромной шершавой ладони отца. Вот они уже на веранде, и мама разливает дымящийся борщ по тарелкам.
Шшшш... бум! Шшшш...- незнакомый тревожный звук донесся с улицы от молоковоза.
- Я же говорила! - закричала девочка и заплакала, выбегая из-за стола.
Одна, две, пять ступенек, она бежит по дорожке, калитка, улица. Огромный неуклюжий молоковоз стоял как стоял, передними колесами наехав на разрисованные классики, а по желтой цистерне плясало радужное пламя. Цвета менялись в нем с головокружительной быстротой: красный, оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый. Непонятные звуки больше не повторялись, язычки небывалого огня в полной тишине отчаянно цеплялись за крашеное железо.
