Через забор школьного двора перелетела левая рука — отдельно от тела. Левая нога шлепнулась в песочницу, и кровь из огрызка бедра залила игрушечную пластмассовую лопатку — Национальный родительский совет провозгласил это изделие «безопасным для детей» за его закругленные края. Таким образом, левая половина тела Роберта Калдера частично покинула территорию начальной школы в Фэрвью, штат Оклахома.
Джимми Уилкес и Кэтрин Поффер вспомнили, что мистер Калдер нес «хлопалку» в левой руке.
— Объясни, что такое хлопалка, Кэтрин, — обратилась к девочке медицинская сестра начальной школы Фэрвью.
Объяснение требовалось двоим мужчинам в надраенных ботинках, безупречных серых костюмах, полосатых галстуках и белоснежных рубашках; мужчины записывали все показания на портативный магнитофон. Они предупредили шерифа графства Фэрвью, что сперва расспросят детей сами, а уж потом шериф может вести расследование, как ему заблагорассудится. Шериф заикнулся было, что убийство — преступление, которым надлежит заниматься не на федеральном уровне, а на уровне штата, а раз так, то пускай ему, шерифу графства Фэрвью, для начала объяснят, из-за чего загорелся сыр-бор, и только затем требуют от него помощи. До ноября остается всего четыре месяца! Они-то могут быть спокойны за свои места, а шериф графства — должность выборная. Если ФБР понимает, что имеет в виду шериф, то он готов вспомнить пословицу «рука руку моет»... ФБР все понимало и тем не менее не пожелало, чтобы шериф говорил с детьми первым.
Семилетняя Кэтрин Поффер взялась объяснить двоим агентам ФБР, что такое «хлопалка»:
— Это такая красивая штука.
— Лучше расскажи им, детка, как она действует, — подсказала сестра.
— Она похожа на хлюпалку. Она пластмассовая, но изгибается, — вставил шестилетний Джимми Уилкес.
— Дяди спрашивают не тебя, а меня! Это меня попросили рассказать, что такое хлопалка, — одернула его Кэтрин Поффер. — В общем, это как хлюпалка, только изгибается, — торжествующе выпалила она.
— А когда она взорвалась? — поинтересовался один из агентов.
— Кому отвечать — мне или Джимми? — осведомилась Кэтрин Поффер.
— Все равно, — махнул рукой агент.
— Когда он ее бросал! — выпалил Джимми.
— То есть?
— Ну, когда хлопалка была у него рядом с ухом, как мяч у футбольного защитника перед броском.
— Ага, — сказал агент.
— Он был левша, — пояснил Джимми Уилкес.
— Ага.
— И тут как бабахнет! — Джимми раскинул руки, показывая, до чего мощный получился взрыв.
— И от него осталась только половина, — вставила Кэтрин Поффер.
— Нога отлетела в песочницу, но там в тихий час никто не играет, — сказал Джимми.
— Вы видели, кто принес хлопалку в школу?
— Никто ее не приносил. Она там уже была, — пожал плечами Джимми.
— Но кто-то ведь должен был ее принести? — не отставал агент.
— Может, новенький? — предположила Кэтрин.
— Скорее, кто-то из взрослых, — сказал агент. — Вы не видели поблизости посторонних?
— Подходил мороженщик. Потом он ушел, — сообщил Джимми.
Допрос продолжался. Агенты уже успели поговорить с продавцом мороженого, но тот ничего подозрительного не заметил. Он был не из тех, кто утаивает сведения. Это в Бруклине люди сидят за семью замками и носа наружу не кажут, а здесь, в самом сердце Америки, достаточно забрести в город бездомной собаке, как об этом становилось известно всем и каждому, и всякий не просто изъявлял готовность обсуждать эту новость, но и имел свое мнение относительно того, что это за собака — коммунистическая или, скажем, сорвавшаяся с поводка у мафии. В этом маленьком, до одури вылизанном американском городке каждый житель не только знал всю подноготную соседа, но и сгорал от нетерпения обсудить ее с первым встречным. Но убийцу мистера Калдера не видел никто. И хотя всякий был готов сотрудничать с ФБР — «ребята, можете на нас рассчитывать», — никто не имел ни малейшего понятия о том, кто мог подложить бомбу. Кстати, с чего это ФБР занесло в Фэрвью? Кажется, это преступление не федерального уровня. Уж не был ли мистер Калдер, чего доброго, шпионом?
— Нет, мэм.
— Тогда, может быть, засекреченным ученым?
— Нет, сэр.
— А-а, значит, большой cappucino из мафии, порвавший со своей семейкой!
— Тоже нет.
— Но его убрали специально? Это не ошибка?
— В общем, мэм, мы полагаем, что его устранение было, что называется, преднамеренным.
— Еще бы! Люди просто так не взрываются.
Пока одни агенты болтали с малышней о хлопалках, в-о-от таких взрывах и песочницах, другие собирали на игровой площадке ошметки человека по фамилии Калдер.
— Подумайте, может быть, вы вспомните что-нибудь еще? — не отставал агент.
— Он взорвался, как «дамский пальчик». Ба-бах! Ну, сами знаете, как они хлопают, если их поджечь, — сказал Джимми.
— "Дамские пальчики" — это такие шутихи. Они запрещены. Я в них никогда не играю, — заявила Кэти Поффер. — Не то, что Джимми... Или Джонни Круз и Ирен Блазинипс. Она показывала мальчишкам глупости! Я сама видела!
— А ты таскаешь печенье перед сном! — Джимми был готов выдать девочку фэбээровцам с потрохами, но те не проявили интереса ни к шутихам, ни к тому, что, кто и кому показывал; их интересовал мистер Калдер — человек, недавно появившийся в этом городке и взорвавшийся, как «дамский пальчик», так что от него мало что осталось — да, в этом смысле он и впрямь смахивал на шутиху.
