ПОВЕСТЬ
От автора
Пользуясь этой дополнительной журнальной площадью, которую редакция любезно предоставляет всем авторам, я хочу поместить здесь хокку, выигранное мной в кости у моего старого друга этнического китайца Дмитрия Баохуановича Пэна, проживающего в Ростове-на-Дону. По условиям игры, которую предложил мне сам Пэн, убедив меня, что это утонченная восточная забава, выигрыш состоит в приобретении авторских прав на произведение, взятое с кона. Речь идет о полном и безоговорочном праве, которое позволяет выигравшему подписывать хокку своим именем, как если бы оно вышло из-под его пера. Игра случилась много лет назад на берегу Дона, близ станицы Багаевской, под жарким августовским солнцем, в присутствии свидетелей. Ставки определялись по взаимному выбору соперников. Из многочисленных хокку, сочиненных Пэном, я затребовал на кон то, которое не просто нравилось мне, а вызывало у меня зависть и затаенную досаду, что его написал не я. Полистав рукопись с моими трехстишиями, Пэн тоже сделал выбор, руководствуясь своими мотивами и соображениями. Мы бросили кости. Удача улыбнулась мне. Я не хочу сейчас изображать из себя коварного Сильвио из пушкинского «Выстрела», я просто говорю: настало время воспользоваться выигрышем. Вот бывшее хокку Пэна, принадлежащее мне:
Я, бездельник, сплю.
Но еле стоит от усталости
Мой письменный стол.
Я приобрел эти строчки в честной игре, поставив на кон без всяких возражений именно то хокку, которое нацелился выиграть у меня Пэн:
Водопады ей снятся и горы, —
Висит под китайской картинкой
Старая шляпа моя.
Теперь это дело окончено. Мне остается только добавить, что за его подлинность я ручаюсь.
* * *
Впервые этот блуждающий город был замечен в 1804 году на юге России, в низовьях Дона, «в обворожительно ясном и глубоком пространстве осенних степей», как лирически выразился в послании к атаману Войска Донского генерал-лейтенанту Матвею Платову инженер русской армии Франсуа де-Воллант. Писанное наспех в походной карете, увлекаемой свежими рысаками к берегам Азовского моря по степному раздольному тракту, послание было скорее частным, чем официальным. Во всяком случае, оно не предполагало никаких формальных резолюций, никакого дальнейшего продвижения по инстанциям, и потому, быть может, в нем кое-где и находили себе место подобные выражения, невольно зарождавшиеся под воздействием октябрьских пейзажей в сердце стареющего дворянина родом из герцогства Брабант. Однако общий тон послания был далеко не лирическим.
«Мой дорогой генерал! — писал инженер по-французски, не доверяя, как видно, калмыку-курьеру, отправленному с дороги. — Мне хорошо известно, сколь велико благоволение к вам императора Александра. Лучшим тому свидетельством служит его приказ, согласно которому я явился месяц назад в Черкасск и поступил всецело в ваше распоряжение. Ибо что такое этот приказ, как не превращение в реальность вашей давней мечты — основать в южнорусских степях новый город, поставить его с вдохновенным размахом на диком степном холме, окруженном величественной равниной, и назвать этот город Новым Черкасском — новой столицей Земли Войска Донского. Император был настолько небезразличен к этой вашей мечте, что даже нашел возможным оторвать меня от строительства порта в Таганроге, потому что вы пожелали, чтобы именно я — с Божьей помощью и под вашей рукой — низвел в чертежи и схемы, а затем уж в гранит и кирпич вашу высокую и драгоценную грёзу. Что ж, она будет низведена в мир вещественный! Мы продолжим наши труды, как только я вернусь из Таганрога, куда я сейчас лечу по неотложному делу, о котором я не мог известить вас заранее. Депешу из таганрогского порта мне доставили сегодня утром. Неистовый шторм, бушевавший на море три дня и три ночи, прорвал там едва возведенную дамбу! Это злосчастное известие застало меня на вершине холма Бирючий Кут, который мы с вами избрали для возведения на нем Нового Черкасска. Вы знаете, генерал, что я уже вторую неделю безвыездно стою на холме инженерским лагерем, производя измерения и разметку предполагаемых улиц и площадей будущего города. Мне пришлось двинуться в Таганрог прямо оттуда по кратчайшему тракту через Ростовскую крепость, оставив шатры и приборы на попечение Войскового архитектора г-на Бельтрами, под командование которого я временно передал и всех людей. С собою в конвой я взял лишь шестерых всадников из вашего Войска. Одного из них — вахмистра Яманова — я возвращаю вам вместе с этим письмом. Я надеюсь снова быть в Черкасске через неделю. Этого времени, полагаю, будет достаточно, чтобы вы тщательно обдумали один вопрос. Не исключаю, что он покажется вам странным и даже дерзким. Однако я обязан поставить его именно так, как я ставлю его ниже.
Генерал, можете ли вы твердо сказать, что вам известны все города, расположенные в пределах Земли Войска Донского, вверенной вашему управлению?
Предвижу, что вы тотчас же ответите — да. Но меня не удовлетворит такой ответ. Он перестанет удовлетворять и вас, если я задам вам вопрос иначе. Способны ли вы объяснить, что за город стоит в самом центре Черкасского округа на расстоянии около 8 верст к югу от холма Бирючий Кут на открытой равнинной местности, простирающейся за рекой Аксай и называемой Аксайским займищем?
