В актовом зале Махачкалинской школы № 1 имени Ленина шла генеральная репетиция, и школьный хор, выстроившись на сцене в три ряда, пел старательно и с чувством:
На душе и легко, и тревожно,
Мы достигли чудесной поры,
Невозможное стало возможным,
Нам открылись иные миры.
Только мы б их пределов достичь не смогли,
Если б сердцем не слышали голос вдали…
Далее от имени планеты Земля в песню вступала Женя Ройтман, миловидная ученица из 7 «Б», которая, решительно встряхнув светлыми кудряшками, выводила тоненьким фальцетом:
Я – Земля,
Я своих провожаю питомцев,
Сыновей, дочерей.
Долетайте до самого солнца
И домой возвращайтесь скорей!
Стоявшая перед хором учительница пения Генриетта Марковна, доверившая петь эти строчки именно Жене и никому другому, кивала головою в такт музыке и время от времени делала рукой предупредительные жесты, чтобы хор не расслаблялся и мог вовремя вступить в следующий куплет.
Со своего места во втором ряду хора Марьяша следила за взмахом руки Генриетты Марковны и размышляла о том, что, по идее, у Земли не должен быть, наверное, такой тоненький и писклявый голосок, как у Жени. Ей казалось, что Земля должна петь свои слова звучно и проникновенно, чтобы все почувствовали, что это поёт Земля. Но Генриетта Марковна, видимо, считавшая иначе, всё продолжала одобрительно кивать своей любимице, и девочка вновь и вновь тонюсеньким голосочком желала скорейшего и счастливого возвращения своим питомцам-землянам.
Тема космоса была в Советском Союзе невероятно популярна, и люди, слушая ежедневно по радио песни, обещавшие, что в будущем караваны ракет помчат их вперёд к звёздам и что их следы непременно отпечатаются на пыльных тропинках далёких неведомых планет, вполне верили в такую перспективу, воочию убедившись, что невозможное благодаря подвигу Юрия Гагарина, Германа Титова и других космонавтов стало и в самом деле возможным. Гагарин был не просто героем, он был величайшей гордостью всего советского народа, поверившего после первого полёта в космос именно его, советского человека, что для СССР невозможного нет ничего.
Второй темой была Куба. Маленький остров, мужественно противостоявший огромной и грозной Америке, превратился в глазах советских людей в символ непримиримой борьбы за свободу, а потому так и звался Островом Свободы. Фидель Кастро для всех олицетворял собой мужество, волю и отвагу, и граждане Страны Советов вполне искренне сопереживали кубинцам в их неравной борьбе с общим врагом – Соединёнными Штатами, а потому строчки революционного кубинского марша, конечно же, находили горячий отклик в сердцах советских людей:
За правду сражается наш народ,
Мы знаем, в бою нас победа ждёт,
За счастье цветущей страны родной,
За мир и свободу идём мы на бой.
Пылает вся Куба,
Народ её изранен и измучен,
Знамёна и трубы
Зовут бойцов с полей и из хибар,
Врагов мы проучим,
Ответим им ударом на удар!
Пусть прогремит наш твёрдый шаг
И, словно горящий алый стяг,
Революционный пылает пожар!
Именно по причине родства советских и кубинских душ в момент, когда хоровая песня на школьной сцене уступила место танцевальному номеру, посвящённому той же Кубе, все участники самодеятельности оживились и принялись подпевать солистам:
Куба, любовь моя,
Остров зари багровой.
Песня плывёт над планетой, звеня,
Куба – любовь моя!
Зюма Эльдарова, маленького росточка шестиклассница с гривой кудрявых чёрных волос, исполняла на сцене революционный «Кубинский танец», положив руки на бедра и сохраняя на лице то бесстрастное выражение, каковое, по единодушному мнению присутствовавших, и должно быть запечатлено на лицах мужественных и свободолюбивых кубинцев.
Репетиция закончилась, и Марьяша заторопилась к выходу. Сегодня суббота, и они едут в Буйнакск!
* * *
Возвращаясь домой привычным маршрутом, ведущим по тенистой и уютной улице Маркова, девочка так спешила, что впервые не обратила внимания на своих любимых атлантов, державших на плечах балконы какого-то важного государственного учреждения, расположенного на этой улице. Что это за учреждение, она не знала, но ей казалось, что не только балконы, но и всё здание в целом держится именно благодаря этим гигантам.
Атланты были самым ярким из первых впечатлений раннего марьяшиного детства, когда мама, взяв её однажды с собою, подошла к зданию и сказала: «Я только передам документы, а ты подожди меня здесь, хорошо?» И девочка, коротая время в ожидании мамы, принялась внимательно разглядывать сначала улицу, потом прохожих, а затем и здание, возле которого находилась. И тут она их увидела. Они были огромные, косматые и белые, как чистый лист альбома. Они были могучие, сильные и… ужасно одинокие. Тогда она ещё не знала этого слова и лишь ощущала своим маленьким сердечком, что им, пришедшим из какого-то другого мира, должно быть, очень нелегко тут одним. Ей стало жаль этих сильных бородатых мужчин, которые держали на своих плечах такую тяжесть и, должно быть, не отдыхали никогда.
