Когда я ехал за границу, знакомые пионеры наказали мне:
— Езжай-то ты езжай, товарищ Маяковский, но когда приедешь, все про ихних пионеров расскажи.
Поехал я сначала в Чехословакию. Приехал в столицу, в Прагу, и сейчас же у товарищей спрашиваю:
— Покажите мне, где у вас тут пионеры.
Товарищи отвечают:
— Их и искать не надо, они сами вечером на вашу лекцию придут.
Вечером я читал в народном доме лекцию и свои стихи. Народу пришло много — больше тысячи. Между взрослыми — и детей пионерского возраста достаточное количество.
Читаю я стихи и все время зал оглядываю: дети есть, а пионеров не видно. Ни единого красного галстучка. После лекции подходит товарищ с двумя ребятишками, я на него накидываюсь:
— Где же твои пионеры?
Двое ребят ответило разом:
— Мы и есть пионеры…
— А галстуки где ж?
Один порылся и достал из кармана скомканный красный галстук.
— Вот он. Дома надеваем. А как выйдем из дому — в карман. А то полиция отбирает, — и нам и галстуку достается. Один раз пошли мы с братом в рабочий театр. Брат у меня в «Синей блузе» играет. Ставили пьесу «Плач Крамаржа». Крамарж этот раньше русским буржуем был. Большевики у него в Крыму дачи отобрали и на дачах санатории да дома отдыха устроили. Крамарж обиделся, уехал в Прагу, свою партию фашистов собрал — ругает теперь советскую республику на чем свет стоит, агитирует здесь, чтобы большевиков не признавали, да о потерянных дачах с женой по вечерам плачет.
Наши комсомольцы-синеблузники его и передразнивали. Все хохочут, — только сыщикам неприятно. Возвращаемся после спектакля; я в галстуке, брат в блузе. Вдруг откуда ни возьмись полицейский. — Пожалте, говорит, в участок. — В участке какой-то усач спрашивает: — Что вы за люди и почему в форме ходите? — А мы ему в ответ: — Мы коммунисты, у нас страна свободная. Как хотим, так и ходим.
Усач рассвирепел и говорит: — Коммунизмом вы можете вполне свободно дома заниматься, а на улицах мы пока начальники. Снимайте форму.
Мы было начали возражать, но на нас трое накинулись очень вежливо, но и очень настойчиво. Не отобьешься. Один галстук сдернул, а двое с брата блузу стянули. Так мы и домой пошли. Мне еще ничего, а брат в одной спортивной фуфайке две версты сквозь город рысью протрусил.
— Ничего, — говорю им, — приезжайте в Москву, там до отвала нахо́дитесь.
Но дети справедливо возразили:
— Про Москву мы знаем, но мы и в Праге московской свободы добьемся. Страна наша в десять раз меньше вашей, а у нас уже две тысячи пионеров, да в секции Красного Спортинтерна 30 000 детей. Мы среди них работаем. Кто поймет, что такое пионер, тот к нам переходит. Много у нас коммунистов вырастет.
При отъезде из Праги просили меня советских пионеров приветствовать, журнал свой дали, «Kohoutek» — «Петушок» называется.
[1927]
