До рассвета оставался еще час, но все уже были на ногах и начали переход через густой тропический лес.
Где–то наверху, над кронами гигантских деревьев шел дождь, но внизу был слышен лишь шум падающих капель, запутавшихся в густой листве и ветвях, с трудом просачивающийся через плотный лесной полог, раскинувшийся над головами. Перешли вброд небольшую речушку, прошли заболоченную низину, затем пересекли еще одну реку и еще одну, где на берегу, в кустах, заметили силуэт одинокого слона, но, почуяв присутствие человека, он поспешил скрыться в густом лесном сумраке первых утренних часов.
А чуть позже сельва начала редеть и наконец–то вышли на открытое пространство, на бескрайнюю саванну, покрытую высокой травой, с зарослями акации, разбросными неровными группами то тут, то там, перемежающиеся с необычным кустарником, у которого стволы были лишены коры, а ветви поднимались высоко над головами путников.
Типичный африканский пейзаж: бесконечная, однообразная, разогретая солнцем равнина, дремлющая в жаркий полдень под усыпляющий, однообразный стрекот цикад, колышущаяся, словно море, в потоках скользящего над ней легкого ветерка. И по мере того, как они шли по этой равнине, у Давида возникло редкое чувство, что наконец–то он нашел и открыл для себя настоящую Африку, ту, о которой столько читал в детских приключенческих книгах.
Вдруг Донго остановился и показал рукой на что–то впереди, на расстоянии метров двести или около того. Давид взглянул в указанном направлении, прищурился, стараясь получше рассмотреть то, что там двигалось среди высокой травы цвета спелой пшеницы. С той стороны донесся сильный сухой треск, будто два каких–то предмета ударили друг о друга, и он сразу же понял, что стал свидетелем удивительного природного спектакля, разворачивающегося прямо перед его глазами – два самца антилопы импала бились на живописном, разноцветном фоне небольшой рощицы из древовидных акаций, где золотисто желтый цвет постепенно переходил в медно–красный, перетекая затем в зеленый или темно коричневый.
Он сделал знак Ансок и туземец осторожно положил на землю тяжелый чемодан. Давид немного засомневался, что взять: «Хассельблад» или «Никон». Решил, что все–таки «Никон» будет лучше – камера более легкая и быстрая, хотя и уступает в качестве снимков первому, но громкий щелчок затвора «Хассссельблад» мог спугнуть животных, а здесь, в саванне, никто позировать не будет, не успел – значит промахнулся.
Он пошел вперед очень медленно, осторожно ступая по сухой земле, тихо раздвигая высокую траву, словно собирался совершить что–то противозаконное, что–то постыдное с самой Матерью–Природой. Так он прошел вперед метров на двадцать. Остановился, перевел дыхание и продвинулся еще на тридцать метров, затем на сорок, а антилопы продолжали поединок, нанося друг другу удары рогами, затем отступали, чтобы собраться с силами и в этот момент кто–нибудь из них начинал яростно мычать, стараясь испугать соперника.
Прикрываясь высоким кустарником, он выбрал позицию поудобнее, на расстоянии метров в пятьдесят от животных и сделал пару снимков. Замер, ощущая необыкновенное единение с природой, восхищенно наблюдал за тем, как два самца сражались во имя любви не на жизнь, а насмерть, точно так же как делали это все предыдущие поколения антилоп с тех далеких времен, когда человека еще не было и в помине.
А сейчас вот они, собрались все вместе: актеры и зрители, звери, природа и человек… и необыкновенная тишина.
Давид мог бы простоять вот так – замерев среди кустов, с камерой на шее, хоть весь день, зачарованный, как в тот самый день, когда впервые увидел сказочную газель, бегущую по дорожкам Олимпийской Деревни.
Смотрел на нее, забыв обо всем на свете, пораженный, загипнотизированный величественной грацией и элегантностью, с которой то невероятное тело почти летело, едва касаясь земли ногами, будто для нее это не составляло никакого труда, словно это была простая детская игра не требующая никаких усилий.
– Пробеги еще раз для меня, – попросил он, – а то я не успел сделать ни одного снимка…
– Сожалею, но… я тренировку уже закончила.
– Твое фото будет в «Пари Матч»… В «Штерне» … В «Темпо»…
– Если в пятницу выиграю соревнование, то будут везде… Если нет, то – нет.
Он опять поднял камеру, но вдруг обе антилопы замерли одновременно, услышав в струях легкого ветерка что–то непривычное, пугающее – запах человека.
Обернулись в его сторону и внимательно посмотрели на него. Оба животных были удивительно похожи друг на друга, почти зеркальные копии: высокие рога, внимательный взгляд, уши тревожно подняты вверх, чуткие ко всем подозрительным шорохам, а ноздри широко раздуваются, ловя каждое дуновение ветерка. То были очень красивые самцы, и самка, из–за которой и началась схватка, должна была гордиться, что такие красивые животные сражались из–за нее.
Несколько мгновений они пристально смотрели на него, но, в конце концов, поняв, наверное, что этот человек не представляет для них угрозы, медленно отошли, не показывая признаков страха, с намерением продолжить поединок, но в другом месте, в тени деревьев и без свидетелей.
