Вера Соколинская
Части
Все проходит. Но нет ничего дороже воспоминаний...
Соломон (в редакции автора)
Мужчины
- У Вас проблемы с мужчинами, - серьезно сказал мне инструктор на психологических курсах.
- Мужчины для меня не проблема, - весело парировала я.
Но по мере того, как происходило препарирование моей личности, и тайны души разлагались на простейшие силлогизмы, я задумалась. Ведь мужское внимание, собственные страсти не всегда означают счастье, а два фантастических брака, закончившиеся разводами, трудно считать благополучием. А в чем же собственно проблемы? И я погрузилась в калейдоскоп воспоминаний.
МАСТЕР
Явление Мастера
Все началось с железной дороги. С игрушки, которую я подарила сыну. В комплект из проводов, рельсов, паровоза и всяких железячек не входило главное - мастер, который бы все это оживил. Филологических знаний об электричестве было явно недостаточно. Ребенок, получивший подарок, в который нельзя играть, понимать этого никак не хотел. Я начала тестирование знакомых на электротехнические знания. Талант оказался редким. Или круг знакомых слишком однородным. Наконец, один из друзей, сжалившись, обещал прислать настоящего Кулибина. Им оказался мой бывший ученик, который в школе отличался только бросающейся в глаза закаленностью (в любой мороз он ходил в одной рубашке) и вызывающе пышными усами.
Внешне Мастер напоминал Омара Шарифа, обросшего бородой в геологических экспедициях. "Ух ты, какие шварценеггеры водятся в наших широтах!"- подумала я и привычно захлопотала вокруг гостя. От чая Мастер наотрез отказался. Я шутила, рассказывала байки, пытаясь создать легкую, игривую атмосферу - гость внимал с лицом капитана Немо, сосредоточенно занимаясь делом. Пытаясь продемонстрировать участие, я кокетливо справилась, могу ли чем-то помочь.
- Да, не мешайте!
Поступил запрос на инструменты. В моем хозяйстве имелся только молоток да плоскогубцы, так сказать, в 2-х частях, без соединительного шурупа. После неимоверных изысканий была извлечена на свет старая ножовка, доставшаяся по наследству от забытых предков. Этот минимализм был единственным, что поколебало непроницаемую суровость Мастера. Еще бы, человек воочию убедился в существовании иных ценностей и параллельных миров.
Соединяя провода, Мастер имел неосторожность прислониться к книжным полкам. А они существовали в моем доме в качестве имени прилагательного, к стене. С тех пор, как гвозди перестали вбиваться в стены с помощью элементарного молотка, все интерьерное искусство моего дома стало прикладным.
- Надо повесить, - было укоризненно замечено.
- Надо, - извиняясь, согласилась я и вспомнила завхоза их фильма "Девчата", который ходил за директором и на каждое замечание того отвечал: "Обязательно!"
Из туалета Мастер молча вышел с какой-то железкой, поискал что-то среди проволок и зашел обратно. Я тихонечко фыркала от смеха. При элементарной попытке гостя что-то включить выяснилось, сначала надо починить розетку и выключатель... Вся имевшаяся в моем доме техника, видимо, униженная моей эгоистичной уверенностью, что это она существует для меня, а не я для нее, обрадовалась небывалому счастью и требовала к себе внимания.
Поняв бесполезность указаний на то, что еще надо починить и прибить в моем, никогда не знавшем мужской заботы, доме, Мастер, уходя требовательно и лаконично спросил:
- Когда Вы приходите с работы? - и, погруженный в себя, кивнул моему ответу.
Всю следующую неделю он вешал полки. Потом чинил проводку, утюг, игрушки, магнитофон... Потом вернулся к железной дороге. Все мои попытки общения, сталкиваясь с молчаливой деловитостью, терпели поражение. Я чувствовала себя легкомысленной и неблагодарной идиоткой.
Загадка
Месяц Леша приезжал ко мне каждый вечер, как на работу. Моя квартира, не знавшая ремонта, была необъятным полем деятельности.
Приходили гости, мы привычно смеялись, играли на гитаре, пили и пели. Мастер не прерывал своей деятельности. Не знаю, что составляло большую часть его золотого запаса: золотые руки или феноменальная молчаливость. Я привыкла к безмолвному присутствию в доме этого загадочного человека и относилась к нему, как к экзотической детали интерьера, вроде африканской маски или турецкой сабли. Осторожно осведомилась у знакомых, нет ли у молодого человека квартирных проблем... Это бы все объясняло. Проблем не было. Я была близка к сумасшествию, описанному Довлатовым, когда в его доме появилась "фантастическая женщина". Но если первым предположением писателя было: ее подослало КГБ; то я нашла единственное возможное объяснение: юноша в меня влюблен. Довлатов на свой прямой вопрос получил столь же отрицательный ответ, как и я на свой косвенный. Убедившись еще раз, что рационально постичь эту жизнь невозможно, я отдалась на волю абсурдной, но неумолимой логики жизни.
Мое инстинктивное кокетство, как ультразвук, было вне восприятия сурового мужчины, чего я не могла сказать о своей реакции на его атлетическое сложение. Стереотип, что женщины любят ушами, со мной давал осечку.
Но вино сделало свое дело (еще одна маленькая лепта в задуманную Сергеем Донатовичем брошюру о пользе алкоголя!), и однажды я, как выразился Довлатов, посягнула... Реакция была неожиданной! Чисто женской: я не сказала "да", милорд, я не сказала "нет"... На роман он не соглашался, но и не уходил...
