— Етить-колотить! — воскликнул я, тщетно пытаясь вытереть берец о траву.
Вот какого рожна?! Какая падла насрала посреди поляны? Тут же лес кругом! Гребанные звери!
Блин, о траву не вытирается…
Целый взвод лоботрясов шарится, а вляпаться в дерьмо должен именно я! Эх, не слушался я маму, не стал я адвокатом.
— Тащ лейтенант, где копать-то? — прозвучал рядом флегматичный голос.
Обернувшись, я зыркнул в сторону рыжего детины под два метра ростом и полным пофигизмом в глазах, — одного из двух моих «капралов».
Младший сержант, впрочем, совсем не смутился злобного взгляда командира и продолжал нагло таращиться на мои попытки стряхнуть мерзкую субстанцию с обуви. Сообразив, что дерьмо свежее, я плюнул на все попытки очистится и рыкнул на бойца:
— В заднице у себя покопайся, хоть делом занят будешь! И вообще, какого хера ты… — закончить мысль не удалось.
Позвякивая автоматом, к нам подбежал второй «капрал», — длинный, как шпала и худой, как собачий хрен, блондин. Вытянувшись по стойке смирно, «хрен» затараторил:
— Тащ лейтенант, разрешите доложить! Второе отделение по вашему приказанию построено! Младший сержант Замуруев!
Протарахтев свой доклад за три секунды, он замер по стойке «смирно».
— Вольно! — скомандовал я и, многозначительно посмотрев на рыжего, — учись, мол, как надо к старшим обращаться, с важным видом пошел в сторону строя. Почему это стадо называлось вторым взводом — тайна, покрытая мраком.
Не уверен, что даже в министерстве обороны могли бы объяснить сей занятный феномен. Заметив мое пристальное внимание, взвод вяло изобразил строевую стойку. По крайней мере, попытался. На фоне прямого, как оглобля, — хоть сейчас на плакат — Замуруева, выглядело это удручающе.
Надо бы их взбодрить, что ли…
Я встал перед «строем» и заложил руки за спину, внимательно оглядывая солдат:
— Бойцы! Настал великий день! Родина поручила вам подготовить оборонительные позиции на этой стратегически важной поляне! Поэтому каждый из нас… Тьфу! Каждый из вас должен соорудить окоп в полный профиль! Так оправдаем же доверие! Не подведем отцов-командиров! Мало того! Доверие родины настолько велико, что она поручила вам обустроить временный штаб для товарища капитана! И если вы обосретесь, товарищи бойцы, то ночевать в этих окопах будете до самого дембеля! Вопросы есть?
Вопросов не последовало, бойцы выглядели так, что на их фоне любая, самая мрачная похоронная процессия показалась бы карнавалом в Бразилии.
Ленивые засранцы…
Последний раз смерив угрюмые рожи солдат, я поманил за собой сержантов и принялся расчерчивать места для окопов.
Поставив «капралам» задачу и наметив фронт работ, я, удостоверившись, что никто не шлангует, занял позицию на окраине поляны. Теперь на мне лежала наиболее ответственная задача — прикрытие бойцов от удара авиации потенциального и немножко вымышленного противника. С этой целью я улегся под небольшим деревом и стал внимательно наблюдать за небом. Чтобы было удобнее наблюдать, — вещмешок отправился под голову, а чтобы удобнее было отражать авианалет, — автомат прекрасно расположился на ветке дерева. Солнце продолжало свой путь по небосводу, склоняясь к закату, и глаза как-то сами собой начали закрываться. Все-таки в службе есть свои плюсы…
* * *
Ото сна меня оторвал голос рыжего «кабанчика»:
— Тащ лейтенант, жрать будете?
Нехотя поднявшись и приняв сидячее положение, я удостоил вниманием свой офигевший «будильник». Младший сержант самозабвенно пожирал тушенку, и зрелище было до крайности пугающим.
Не, я не из брезгливых, но в жизни есть три вещи, от которых меня бросает в дрожь: приморские насекомые, мое жалованье, и младший сержант Кабанов в столовой. В этот момент он обычно напоминал тварей из фильма «Чужие». Разве что кислотой не плевался.
Мысленно обматерив капрала, но решив все же перекусить, я начал копаться в своем вещмешке. Среди кучи барахла, вроде чистых носков и сигарет, наконец, отыскалась заветная коробка с сухпайком. Вскрыв её, я, выбрав перловую кашу, да последовав примеру Кабанова, начал поглощать её, даже не разогревая.
С большим аппетитом сожрав весь контейнер и убрав остатки сухпая обратно в вещмешок, я услышал знакомый голос «кабанчика»:
— Тащ лейтенант, вы ведь галеты жрать не будете? — как ни в чем не бывало, осведомился рыжий.
От такой наглости я чуть не подпрыгнул. Не, ну это надо?!
— Боец, ты не заболел случаем? — участливо поинтересовался я.
Капрал, не поняв намека, вылупился на меня невинными глазками.
— Да нет вроде, хотя от такой службы и копыта отбросить можно… — пробормотал он с кислой миной.
Я с большим трудом состроил сочувствующую рожу и медленно приблизился к «капралу».
— Устал? Эх, Кабанов, не бережешь ты себя, — пропел я медовым голосом.
Детина удивленно уставился на меня уже предчувствуя что-то недоброе. И не зря, кстати. Громкий хлопок разнесся по полю, с деревьев взлетели испуганные птицы. Детина, обиженно потирая левое ухо, пробормотал.
— Если жалко, так бы и сказали, зачем драться-то?
Нет, ну эта горилла с обиженной мордой — просто нечто, даже не знаю, смеяться или плакать.
— Ты, жаба, как к командиру обращаешься, что это такое, «галеты жрать не будете» — передразнил я.
