1. ВТОРОЕ ПРИШЕСТВИЕ ГУЛЬФИКА
Историки, занимающиеся периодом между 1990 и 2015 годами, до сих пор яростно спорят между собой о причинах Бунта мужчинистов. Некоторые рассматривают его как сексуальное землетрясение в масштабах всей страны, причем весьма запоздавшее. Другие настаивают на том, что один пожилой холостяк основал Движение только для того, чтобы избежать банкротства, не увидев в нем того жуткого монстра, в которого оно превратилось и который сожрал живьем и его самого.
Так вот, П. Эдуард Поллиглоу — последователи дали ему ласковое прозвище «Старина Пэп» — был последним представителем славившейся в течение многих поколений династии производителей мужской одежды. Принадлежавшая Поллиглоу фабрика выпускала изделия только одного наименования — универсальный мужской комбинезон — и всегда работала на полную мощность, пока не вошла в моду взаимозаменяемость мужской и женской одежды. И тогда совершенно неожиданно, казалось, всего за одну ночь, не стало рынка чисто мужских одеяний.
Поллиглоу решительно отказывался признавать, что и он сам, и весь его отлаженный производственный механизм стали теперь абсолютно никому не нужны в результате каприза моды. Неужели унификация одежды ликвидирует все половые отличия?
— Ну-ка, попробуйте заставить нас стерпеть подобное, — зубоскалил он поначалу. — Только попробуйте!
Тем не менее, испещренные красными чернилами[1] страницы гроссбухов фирмы показывали, что его братьям по полу, как бы недовольны подобным нововведением они ни были, все-таки приходилось терпеть такое положение.
Поллиглоу начал проводить долгие часы в размышлениях дома, вместо того чтобы засиживаться в тишине своего служебного кабинета. А размышлял он, главным образом, о том, насколько энергично женщины подминали под себя мужчин на протяжении всего двадцатого столетия. Тех самых мужчин, что еще совсем недавно гордились принадлежностью к сильному полу, умели при необходимости постоять за себя, всласть наслаждались всеми привилегиями, которые давал им наивысший статус в человеческом обществе. Что же все-таки произошло?
Началом всех нынешних неприятностей, решил Поллиглоу, послужили некоторые веяния в женской моде, появившиеся незадолго до начала первой мировой войны. Первого проказника, злую шутку которого Поллиглоу ощутил на состоянии своего банковского счета, звали «мужской покрой».
В применении к женской одежде «мужской покрой» означал необыкновенно тщательную выделку некоторых фасонов твидовых юбок и шерстяных пальто. Затем в моду вошло подражание отдельным предметам мужской одежды — женские брючки, блузки, напоминавшие фасоном мужские рубахи, туфли, похожие на мужские полуботинки. По-сути, это была самая настоящая мужская одежда, несмотря на то, что украшалась она оборками или складками и получала названия более приличествующие женской одежде или просто уменьшительные производные от названий предметов мужской одежды. Затем пришла эпоха одежды «для него и для нее». К 1991 году мода на такую одежду стала повальной. Параллельно с процессом унификации одежды укреплялось положение женщин в жизни общества, набирало силу их политическое влияние. АДТК — Антидискриминационная трудовая комиссия, или Комиссия по борьбе с дискриминацией в сфере трудоустройства и профессиональной подготовки — в своей деятельности начала особенно рьяно напирать на отмену любых ограничений, обосновываемых ссылками на существование определенных половых различий между мужчинами и женщинами. Постановление Верховного суда по делу «Агентство по найму» миссис Стауб в поддержку лиги женщин-спортсменок против Федерации бокса штата Нью-Йорк» торжественно провозгласило закон в исторических словах судьи Эммелины Крэггли: «Пол любого человека — это его сугубо личное дело, ограничивающееся его кожными покровами. Во всем, что находится по внешнюю сторону кожи индивидуума — в быту, в трудовой деятельности и даже в одежде — оба пола законом должны рассматриваться как взаимозаменяемые во всех отношениях, кроме одного — традиционного долга мужчины поддерживать благополучие семьи на пределе его физических возможностей, этого неизменного краеугольного камня любого цивилизованного существования». Двумя месяцами позже взаимозаменяемый стиль одежды впервые дебютировал в парижских салонах мод. Явился он миру в виде, разумеется, еще одной версии многоцелевой длинной рубахи, своего рода туники с короткими рукавами, которую повсеместно носили в то время. Однако теперь произошло полное слияние мужского фасона с женским, и одежда стала унифицированной и взаимозаменяемой.
Вот это-то слияние и погубило бизнес Поллиглоу. В условиях отсутствия необходимости придавать одежде определенные специфические черты, характерные только для мужской одежды, все, что получил по наследству Поллиглоу от целой вереницы предков — производителей мужской одежды: производственное оборудование, многочисленная оснастка, опыт целой плеяды дизайнеров, — все это в одно мгновенье стало морально устаревшим и неспособным выдержать конкуренцию с поднаторевшими на выпуске взаимозаменяемой одежды компаниями, располагавшими к тому же более широкими возможностями, поскольку все они раньше специализировались на женской одежде, объем выпуска которой всегда намного превышал объем выпуска мужской и вследствие этого позволял внедрять в гораздо больших масштабах и механизацию производства, и автоматизацию, и компьютеризацию, и роботизацию, и все прочие «зации», позволявшие повышать рентабельность производства. А морально устаревшее оборудование Поллиглоу теперь ожидала печальная участь пойти за гроши с молотка на одном из ближайших аукционов. Отчаяние все сильнее охватывало Поллиглоу. Но вместе с ним — и вполне естественная злость. Однажды вечером он засел за изучение костюмов давно минувших эпох. И первое, что бросилось в глаза Поллиглоу, — они не только подчеркивали чисто мужские достоинства, но зачастую и преувеличивали их до такой степени, что ни одна женщина не осмелилась бы одеть подобный костюм.
