Задрав веселые мордашки, двое малышей наперебой читают стихи. Но бабушка, которой адресовано художественное слово, слушает невнимательно. Она грустно смотрит на Барсукова, своего зятя, одевающего ребят. И вот последняя пуговица застегнута, он вешает на плечо сумку, собираясь прощаться.
— Леша, кое-что надо сказать…
Барсуков понимает, что присутствие детей нежелательно.
— Ну-ка, орлы, марш на балкон!
Ребята убегают.
— Не мне бы этот разговор вести… Слез я не меньше твоего пролила. Ты жену потерял — я дочь схоронила. Горе у нас общее. Но жизнь есть жизнь: пора тебе жениться, Леша!
— На ком я могу жениться? — с неловкостью произносит он, помолчав.
— А вот с которой Смирновы знакомили?.. Очень симпатичная девушка. И ты ей понравился.
— Все они симпатичные. И все им нравится. Все замечательно. Пока не узнают, что у меня двое плаксиков.
— Насколько я понимаю… ты слишком в лоб: полюби моих детей, тогда, может, и я тебя полюблю.
— А как же иначе? Детям нужна мать! Жена — второе дело.
— Ох, Леша… — Анна Львовна не знает, горевать или радоваться такой отцовской преданности.
Барсуков слегка приобнимает и целует ее в обе щеки.
— Эй, гренадеры!
Ребята являются на зов, и он поочередно поднимает их, чтобы тоже чмокнули бабушку.
— Плаксик номер один… — приговаривает он. — Плаксик номер два…
По шоссе мчатся трое на мотоцикле с коляской. Одинаково пучеглазые в мотоциклетных очках, одинаково распухшие в поддутых ветром куртках, они различаются только цветом шлемов.
Седок в коляске трогает за локоть того, что за рулем, и делает жест в сторону обочины. Мотоцикл осторожно притормаживает.
— Что? — спрашивает водитель.
— Хронометраж нарушаем. — Один из парней показывает циферблат наручных часов. — Подъедем на четыре минуты раньше.
— Давай быстро в лесок, пока никого нет! — решает задний седок, озираясь.
Мотоцикл съезжает с шоссе и скрывается в придорожной зелени.
Рядом с шоссе сияет сплошным стеклом типовой двухэтажный универмаг. Витрины оформлены лаконично, и внутренность торговых залов неплохо просматривается снаружи. Стоящая в дверях женщина выпускает последних покупателей и вывешивает табличку «Обед с 14 до 15». Затем с тыльной стороны открывается служебная дверь, и та же женщина в числе нескольких других покидает магазин. Продавщицы направляются через шоссе к расположенному почти напротив универмага кафе, минуя автобусную остановку, здороваясь с кем-то из ожидающих.
В тот момент, как женщины входят в кафе, к задней стене универмага подкатывает мотоцикл. Удостоверясь, что людей в поле зрения нет, мотоциклисты, не снимая своей амуниции, быстро проделывают несколько шагов, что отделяют их от двери. Надпись «Служебный вход» заслоняют сгрудившиеся шлемы…
Женщины с аппетитом обедают. Сквозь широкое стекло кафе видны проносящиеся машины и на противоположной стороне шоссе пустой универмаг.
Вдруг одна из них застывает с вилкой в руке и тревожно всматривается за окно.
— Что там, Таня? — окликают ее.
— Чья-то собака без привязи бегает! Того гляди задавят!..
Вокруг пусто. Служебная дверь магазина чуть приоткрыта. За ней в полутьме маячит желтый шлем. Его приятели орудуют внутри. Они опустошают ящики касс на первом и втором этажах, ссыпая деньги в рюкзак.
Маршрут, по которому передвигаются грабители в торговых залах, то пригнувшись, то впритирку огибая прилавки, то скользя между плотными рядами развешанной одежды, довольно сложен и рассчитан на то, чтобы не быть замеченными снаружи…
Сокращая путь из поселка до шоссе, Барсуков сворачивает на тропинку, протоптанную через газон. Впереди — полоса стриженых кустов, за ней поднимается универмаг, видный с тыльной стороны.
Тропинка приводит к узкому лазу в кустах. Барсуков пускает вперед плаксиков, протискивается сам и оказывается на задах магазина спустя какие-то секунды после того, как грабители вышли из его двери.
Один уже садится за руль и запускает мотор, другой скидывает с плеч тяжелый рюкзак в коляску. Только третий, идущий последним, замечает Барсукова. И при виде его резко останавливается и даже пятится слегка, прикрываясь перчаткой.
Барсуков проявляет мгновенную сообразительность и быстроту реакции. Схватив ребят под мышки, он ныряет обратно сквозь кусты и устремляется назад по тропинке.
Поняв, что свидетель удрал, желтый шлем поспешно присоединяется к сообщникам, и мотоцикл уносится прочь.
Барсуков слышит его затихающий треск и ставит сыновей на землю.
— Ой, папочка, понеси нас еще! Еще хотим! — Они ничего не поняли и виснут на нем в восторге.
— Ножками, ножками! — отмахивается Барсуков. — А ну-ка, парни, айда обратно к бабушке. Хотите?
— Айда! Хотим!
— Вот и лады, — шагая за ребятами и по временам оглядываясь, говорит Барсуков. — Так оно спокойней!
