Розовые пенистые шары плавают в воздухе. Ударяются в стены и друг о друга – сливаются – дробятся на капли, в пыль, в радугу.
Все стены близко. Здесь душевая.
Это вода. Это кровь.
Тишина.
Я принимал душ. Потом взвыли сирены. Потом был удар. До этого были разгон и полет.
Почему тишина?
Дикая боль в плече. Вывих?
Жидкая пленка обтягивает лицо. Гравиционер не работает. Только аварийное освещение.
Невесомость.
Я плаваю в воздухе, в стайке розовых и красных шаров. Это моя кровь, смешанная с водой и шампунем.
Удар был страшный.
Сижу в воздухе, сдираю с лица клейкую корку.
Голый.
Кровь остановилась быстро. Голова как болячка. Перевязать ее нечем. Одежда за дверью, а дверь не открывается.
Как в анекдоте.
Рука вправилась. Сама вправилась, мяча начал сдирать корку с лица. Рассказать кому-нибудь – не поверят.
Здесь душевая. Сирены молчат. Гравиционирование не работает.
Я шел с Земли на Юпитер, экспрессом. Вез ребятам приборы и елку. Бедняги – каково им без елки?
Свет слабнет. Окон в душевой нет, только дверь, а дверь заклинило насмерть.
Воздух уже очистился. Розовые шары растянулись по стенам. К счастью, удар выключил воду. Иначе я бы давно захлебнулся.
Утонуть в космосе – это смерть. Маме было бы больно. А отец – что отец? Сам когда-нибудь буду отцом.
Вряд ли.
Стены душевой теплые – там горячая вода. Это я ее подогрел, перед тем как принять душ. Предусмотрительный.
Тепло. А то сидел бы сейчас голый где-нибудь в машинном отделении. Замерз бы. Правда, что делать голому рядом с компьютером?
Знобит. Граммов четыреста потерял. Все стены ею покрыты.
Удар был страшный. На что мы налетели? На метеорит?
При пяти мегаметрах в секунду хватит крупинки.
Но откуда крупинка, хотя бы мелкая? Путь проходил вне эклиптики. Разгон на Альтаир – потом поворот. К Юпитеру только так и летают. Для безопасности.
Но если не метеорит? Все едино. Что-нибудь искусственное, отработавший зонд 80-х годов.
Обидно, если зонд. Из мертвой главы гробовая змея. Встреча в прошлым, и прошлое убивает.
Обидно.
Аварийное освещение слабнет.
Знобит.
Нет, это стынут стены. В радиаторах мерзнет чада. Не только гравиционирование отключилось. Теперь все будет быстро.
Мы куда-то летим. Летим по инерции, как камень, брошенный ввысь. Но такой камень всегда возвращается. Он взлетает, замедляется. Потом падает вниз – все быстрей и быстрей. А мы?
Мы куда-то летим. Мы – это мертвый корабль и живой человек. Мы – это странный гибрид, противоестественное сверхсущество, знающее и прошлое, и будущее. Прошлое – памятью человека, будущее – траекторией корабля.
Всезнающее, но не бессмертное.
Еще жив. Удар был страшный. Жаль, что до поворота. Впереди Альтаир, мой маяк. До него тысяча лет. Еще час – и я, приняв душ, свернул бы к Юпитеру. Могли бы перехватить. Вместе с елкой. А теперь куда – к звездам? Зачем звездам елка?
Пять мегаметров в секунду, никто не угонится.
Нет, мне не холодно.
Льдинки носятся в воздухе. Розовые и красные.
Вероятно, это удар – он пришелся спереди – разрушил все. Пост управления, энергоблок, отопление…
Стены покрыты пленкой радужного льда. Освещение умирает.
Нет, это была не крупинка. Что-то большое. Крупинку расстреляли бы лазеры. Оттого и взвыли сирены от бессилия.
Наверняка отработавший зонд.
Уже темнота.
Один не вынес удара о Землю, другие сгорели, третьих задушил вакуум…
Нет, мне не холодно.
У каждого свой путь.
Хорошо, что медведь не съест мое мясо. Откуда это?..
Уже не холодно. Интересно, похож я буду на памятник?..
Спать.
Первое – это запах.
Запах травы и свежего сена, и весенней грозы, и сохнущих водорослей, и цветов.
Запах жизни.
Касание простыни и чьих-то пальцев к лицу.
Тепло.
Открываю глаза.
Ее лицо совсем близко. Смуглая кожа. Необыкновенные ресницы, добрые глаза. Выше – что-то еще: не то небо, не то потолок.
– Спите.
Что полагается думать, когда вот так пробуждаешься? Полагается думать так: я в раю, среди ангелов. Но крыльев не видно.
Как тепло!
Вероятно, хорошо умирать, гладя на красивую женщину. Но оживать так еще приятнее.
– Спите.
Закрываю глаза. Уютно, тепло и блаженно.
Вновь пробуждение. Птичий утренний гам. Маме было бы хорошо, если бы знала.
Никого нет. Вверху цветной потолок. Где-то окно. За окном орут воробьи.
Повернуть голову не удается. Ничем нельзя шевельнуть, только глазами.
Сколько прошло: минута, час, сутки?..
Было утро, был понедельник. Декабрь, незадолго до праздника. Я стартовал к Юпитеру, на экспрессе, в обход астероидов.
Новый год собирался встретить на Ио.
Ребятам нужны приборы – как они без приборов?
Трудно найти добровольца – рядом рубеж тысячелетий. Всем хочется встретить дома. В семье, с мамой, с товарищами.
Лишь мне все едино, где новогодняя ночь. На Ио – значит, на Ив.
Елку я тоже вез. И разноцветные лампочки.
Я стартовал, я набирал скорость, я летел в пустоте. Я прошел полдороги.
Потом я принимал душ. Потом мы во что-то врезались – не то в метеорит, не то в отработавший зонд 80-х годов. Меня заперло в душевой, и даже одежда осталась за дверью.
Потом я замерз.
Я шел в обход астероидов, на бешеной скорости, прямо в звезды. Перехватить меня не могли, и никто бы меня не догнал.
Но похоже, догонял.
