На краю земли находится океан, называемый Кёкай или «море Пустоты».
На востоке и западе от этой границы расположены два мира. Но, как правило, они отрезаны друг от друга и не имеют средств связи и сообщения между собой. Одна и та же легенда возникла в каждой из стран далеко за горизонтом.
Лишь немногие избранные могли посетить эти райские, плодородные земли, где богатства били ключом, а свободные от боли и страданий люди не знали смерти и старости.
Одно из этих королевств было известно другому как Хорай. Другие называли его Токио. В каждом из этих загадочных, далёких друг от друга миров, ребёнок открыл глаза. Это случилось глубокой ночью.
Его неожиданно разбудили звуки голосов. Шёпот доносился сквозь темноту. Его мать и отец разговаривали возле дома.
Стены и крыша этого дома, изготовленные из соломенных циновок, были обвязаны вокруг четырёх столбов. Голая земля служила ему кроватью. Трель насекомых, заполонявшая ночь, свидетельствовала о позднем времени года. Но у него не было даже одеяла, чтобы укрыться, он мог согреться лишь теплом тел своих братьев и сестёр.
В прошлом его семья обладала куда лучшим жильём. Но в городе, охваченном пожарами, оно было сожжено дотла.
– У нас нет выбора, – сказал еле слышно его отец.
– Но… – запнулась мать. – Пусть он и младший, но такой умный, что это даже пугает.
Ребёнок задрожал в темноте. Теперь стало ясно, что они говорят о нём, и его сонливость моментально исчезла.
– И всё же…
– Он благоразумен. Другие дети в его возрасте едва умеют говорить. Он словно не от мира сего.
– Верно. Но как бы там ни было, он ребёнок. Он не поймёт того, что происходит.
– Меня не это беспокоит. Я боюсь, что тот, кто лишит его жизни, будет проклят.
Ребёнок натянул ворот одежды на уши, свернулся калачиком и попытался уснуть. Он не хотел слышать того, что доносилось до его ушей. Хотя ему ещё не исполнилось четырёх лет, он понимал, что речь шла о нём.
Голоса звучали монотонно. Он старался их не слушать, гоня мысли прочь и заставляя себя заснуть.
Прошло два дня.
– Сынок, – взглянул на него отец. – Мне поручено кое-что сделать. Хочешь пойти со мной?
– Конечно, – согласился он, не спрашивая куда и зачем.
– Ну что ж, хорошо.
С загадочным выражением лица отец протянул ему руку, и мальчик принял её. Большая, грубая рука обхватила его ладошку. Они покинули дом и отправились через пожарище. Продвигаясь вглубь горы Кинугаса, они взбирались и спускались со склонов до тех пор, пока мальчик окончательно не лишился чувства ориентирования.
После чего отец разжал руку:
– Сынок, подожди здесь. Я скоро вернусь. Это ненадолго.
– Хорошо, – кивнул ребёнок.
– Оставайся тут. Никуда не уходи.
В ответ он снова кивнул головой. Его отец зашагал прочь, оглянувшись несколько раз через плечо перед тем, как исчезнуть в лесу.
«Я не сдвинусь ни на йоту. И останусь здесь, – он сжал кулаки и посмотрел в направлении, где в последний раз видел своего отца. – Я больше не вернусь домой».
Оставаясь верным своему обещанию, он не ступил ни шагу с того места. Когда солнце зашло, малыш уснул. Проголодавшись, он срывал дикие травы в пределах досягаемости руки и грыз корни. А также пил ночную росу. Спустя три дня он не мог даже пошевелиться.
«Я буду ждать здесь», – ребёнок знал, что вернувшись домой он лишь разозлит родителей.
Тела погибших складывали в кучи близ выжженного города. Человек, на которого работал его отец, был убит простым пехотинцем из Западной армии. Содержать семью, не имея работы или дома, возможно, если избавиться от детей, которые не могут работать, чтобы себя прокормить.
Он закрыл глаза и погрузился в смятение. Но прежде чем лишиться сознания, он услышал звук, как будто дикое животное крадётся по траве.
«Я жду здесь».
Он надеялся, что его семья выживет, где-нибудь обоснуется и улучшит своё положение. А затем они, вероятно, вспомнят о нём и вернутся, чтобы предать земле его тело и отправить душу в иной мир.
Он ждал бы вечно, сколько бы ни потребовалось.
Ребёнок проснулся посреди ночи. Люди о чём-то разговаривали. Будучи усталым, он не мог понять, о чём они говорят, только то, что все бранят его мать. Он хотел встать и броситься ей на защиту, но не смог вырваться из оков дремоты.
На следующий день мать взяла его за руку, и они ушли из деревни. С её лица не сходили слёзы, пока они вместе куда-то шли. Он никогда раньше не видел, чтобы она плакала.
У него не было отца. Его мать сказала, что он уехал в дальние страны. Они приехали сюда после того, как их ферма сгорела. Теперь им приходилось спать на земле на окраине деревни.
Большая группа людей, собравшихся там, сильно сократилась. Он был единственным ребёнком. Взрослые, помимо его матери, относились к нему равнодушно, жестоко били и оскорбляли, особенно когда он жаловался на то, что голоден.
Приглушая рыдания, мать вела его через выжженные рисовые поля. Они подошли к горе и направились мимо деревьев. Он никогда не заходил так далеко.
Посреди леса, она наконец-то разжала руку:
– Давай остановимся ненадолго здесь. Ты хочешь пить?
Чувствуя жажду, он кивнул.
– Я пойду, поищу воду. Побудь тут, хорошо?
Ребёнок переутомился из-за длительной прогулки, поэтому, несмотря на тревогу из-за ухода матери, он снова кивнул. Она потрепала его по голове, а затем резко отвернулась и поспешила в лес.
