После наступления сумерек Гам, Ва и Минами почти вместе поднялись над восточной частью горизонта, а вскоре к ним присоединилась и Гане, красная луна. Время приближается. Мы приготовили священные пещеры и навалили у входа камни, которые послужат для их замуровывания, когда придёт По Атиа, ночь бога. Тюран, старейшина, прочитал по памяти традиционные слова в присутствии жрецов и вождей. Женщины весь день спешили, занося продукты и дрова как можно глубже под землю для большого праздника. А я, С'гами-охотник, дрожу от радости и от страха одновременно. От радости, потому что бог вскоре ещё раз будет ходить по нашей земле, а это происходит только раз в десять поколений, и я при этом присутствую и смогу рассказать об этом моим детям. И от страха, потому что судьба может быть жестокой и Маэми может оказаться избранной! Маэми с её нежной улыбкой, которая станет моей подругой после больших осенних охот.
Там, на равнине блестит в ночи лагерь людей неба, они зажгли все свои звёзды-пленницы. Впервые чужаки в нашем мире будут здесь, когда появится бог, который приходит с ветром. Я был ребёнком, когда они прибыли, но я помню ужас всей деревни, когда их сверкающий корабль опустился в долине Гир, в пяти тысячах шагов на запад, и помню, что жрецы решили, что это боги верхнего мира спустились, чтобы нас посетить. Потом чужаки изучили язык людей, и мы обнаружили, что они были всего лишь смертными, как мы, которые пришли из другого мира и пересекли небо подобно тому, как торговцы из Небо пересекают море на своих судах. Они выглядят немного отталкивающе со своей бледной или чёрной, как уголь, кожей. Другие в их стране, как они говорят, бывают даже жёлтыми. Не у кого из них нет, как у нас, великолепного голубого цвета плода риме; у них черные или жёлтые волосы вместо того, чтобы быть фиолетовыми. Губы у них розовые, кроме женщин, но Маэми мне сказала, что они мажутся цветным жиром. Они совсем не охотятся, и не выращивают бонг и селюр, как мы, а копают землю. Они не ищут железную руду для своих орудий и своего оружия, но один раз каждый месяц нагружают цветными минералами корабль, который немедленно улетает. Эти минералы иногда красивы, но, по мнению наших кузнецов, совершенно бесполезны, и что же они могут из них делать, кроме безделушек для своих жён? Чтобы прокладывать свои галереи они владеют металлическими демонами, пыхтящими и грохочущими, которые пережёвывают скалу и дробят её. Хотя они выше и толще нас, никто из них не может следовать за нами в горы или работать в поле целый день под обжигающим солнцем. За исключением Джека и Пьера.
Джек любит ходить на охоту вместе со мной. Он изучил наш язык и научился пользоваться луком, когда жрецы ему сказали, что его оружие, которое извергает огонь, неугодно богам и может распугать дичь своим грохотом. Я его научил загонять му, биферов и гоне; а однажды он спас мне жизнь, когда разъярённый божум загнал меня в овраг. Он вытащил из-за пояса запрещенное оружие и убил божума, и я ничего не сказал жрецам, потому что Джек мой друг. Он много смеялся над именем дикого зверя, но не объяснил почему. Он сказал, что имя напоминает одну старинную легенду. Он мне просто посоветовал оставить божумов в покое и загонять только снарков. Но шкура божума является необходимым подарком для того, кто хочет жениться, и в любом случае в нашей стране нет снарков. Может быть за морями? Когда я пойду в Небо, я спрошу у торговцев.
Пьер тоже мой друг, но он более странный. Он живёт не в лагере людей неба, а один в жилище из металла, в нескольких тысячах шагов. Он тоже копает землю, но не ради железной руды, как мы, и не ради странных цветных камней, которые собирают другие. Он ищет в горной породе странные отпечатки, которые там иногда находят, и которые похожи на морские раковины или на кости. Он их называет окаменелостями, и однажды объяснил мне, что задолго до людей и животных, которые живут сейчас, были другие, которые исчезли. Иногда, также, он раскапывает почву в старых заброшенных пещерах. Он мне показал обтёсанные камни, заострённые, как наконечник копья или нож, и похожие на те, которые жрецы используют для жертвоприношений, и сказал мне, что до того, как мы узнали металл, такими же были орудия и оружие наших предков. Это возможно. Торговцы из Небо рассказывают, что за океаном люди всё ещё используют оружие из камня. Но торговцы из Небо говорят много разных вещей…
И, наконец, есть Мери, подруга Маэми. Волосы у неё жёлтые, как сухой стебель селюра, глаза голубые, как бледное весеннее небо. Чужаки говорят, что она красивая, но кожа у неё розовая, как рыбье брюхо. Она дочь Джона, их начальника, того, кто всегда сердит. Он ей запрещает нас посещать, встречаться с Маэми. Но он не знает хитрости женщин!
Приближается ночь. Завтра с рассветом прибудут паломники идущие из Небо, из Тара Великого, из Селинге и из далёкого Аримадо. Как только По Атиа пройдёт, они придут вместе с нами поклониться следам и помолиться, чтобы бог подарил нам удачу. Я горжусь тем, что родился в деревне Сами, которую посещает бог.
Я нервничаю, или, скорее, если быть откровенным, я боюсь. Не знаю почему. Может быть это бой барабанов там, в туземной деревне, весь день, приглушённый и постоянный, от которого дрожат внутренности. Я сегодня не видел ни С'гами, ни кого-нибудь другого. Несколько гюисов, которых мы используем в рудниках, чтобы катать вагонетки, тоже не пришли, и Нэд Кинканнон, мастер-ирландец, вынужден был, используя ругань и угрозы, мобилизовать механиков на их место для выполнения этой работы. Было жарко, и с середины утра духота была даже угнетающей. Тогда и зародилось моё беспокойство, и не прекратило расти. Я рассказал о нём патрону, Джону Карпентеру. Он пожал плечами. «Вы хорошо знаете, что гюисы мирный народ, и, в любом случае, у нас здесь есть чем себя защитить!» И его рука широким жестом указала на металлические стены наших домов и фульгураторы на башнях по соседству с прожекторами.
