1882 год
— Мистер Хантер, я хотела бы попросить вас на мне жениться.
Коул не мог вымолвить ни слова, это был один из тех немногих моментов в его жизни, когда он и в самом деле лишился дара речи. Он сам не раз выбирал молчание, но тогда тысячи мыслей пробегали в его голове: он просто отказывался высказывать их. Но не сейчас, хотя…
Не то чтобы он был поражен тем, что женщина просит его жениться на ней. Он не хотел бы хвастать, но в свое время у него было несколько брачных предложений. Ну хорошо, может, они больше подходили на деловые предложения и, может быть, исходили не от женщин, которых можно было бы назвать респектабельными, но определенно это были женщины, и они употребили слово «женитьба».»
Что поражало, так это то, что эта женщина говорила с ним о женитьбе.
Это крошечное создание было типом женщины, делающей вид, что мужчин, подобных ему, на свете просто не существует. Она была одной из тех, что брезгливо подбирают свои юбки, когда такие, как он, проходят мимо. Может быть, после церковной службы они и встречались с ним позади сарая, но о женитьбе не заговаривали и никогда не приглашали его на воскресный обед.
Но он мог поверить, что у этой маленькой штучки могут быть хлопоты по части добывания мужчины. Ведь не на что было смотреть. За исключением, пожалуй, линии груди (она определенно выглядела привлекательнее всего). Она была тем типом женщины, которую вы не заметите, даже если она примостится у вас на коленях. Не хорошенькая и не красивая, даже не простенькая, с совершенно непримечательным лицом. У нее были блеклые каштановые волосы, не очень густые, и похоже было, что даже дюжина докрасна разогретых щипцов не сможет завить их. Обыкновенные карие глаза, обыкновенный нос, обыкновенный рот. Не о чем говорить, кроме разве приятной округлости ее верхней части тела. Ни бедер, ни вообще настоящих изгибов.
И к тому же — эта ее манера. Коул любил женщин, которые выглядят так, как будто им будет весело и в постели, и вне ее. Ему нравились женщины, которые могут и сами посмеяться, и его рассмешить. Но это чопорное маленькое создание с пристальным взглядом вряд ли пошутит и, похоже, совсем не склонна к юмору. Выглядит как учительница, которая не принимает извинений за несделанные домашние задания, или как дама, которая складывает букеты цветов для церкви каждое воскресенье. В общем, женщина, которую вы видели каждый день, пока подрастали, но никогда как-то не приходило в голову узнать, как ее зовут.
Замужней она не выглядела. И не выглядела так, будто хоть раз когда-нибудь была с мужчиной в постели, и мужчина прижимался к ней в поисках тепла. Если у нее и был мужчина, он, возможно, надевал длинную ночную сорочку и колпак, и то, чем они занимались вдвоем, они делали единственно для увеличения человеческого рода.
Он тянул время, раскуривая тонкую сигару, чтобы немного подумать — и прийти в себя. Он столько путешествовал и столько встречал народу, что должен был бы стать быстрым и точным экспертом в оценке мужчин и женщин. Но с этой пока ничего не получалось. Когда он был моложе, не сейчас, в свои тридцать восемь, он обычно полагал, что женщины, такие как эта, просто умирают от желания, чтобы их воодушевил мужчина. А теперь он точно заучил, что женщины, выглядящие холодными, по большой части холодными и бывают. Однажды он месяцы потратил, упорно трудясь над обольщением чопорной маленькой женщины, отчасти похожей на эту, все время мечтая о дремлющем вулкане, находящемся под ее плотно застегнутым на все пуговицы платьем. Но когда наконец он отбросил ее пантолоны, она просто лежала, сжав кулаки и стиснув зубы. И тогда один-единственный раз в жизни у него ничего не получилось. После этого он решил, что легче ухаживать за женщинами, которые выглядят так, как будто его осаду поощряют.
И вот сейчас перед ним одна из этих фригидных, по-мышиному маленьких крошек, в этом ее платье, застегнутом до подбородка, с локтями, прижатыми к телу, и хотя он их не видел, но был уверен, что и колени у нее стиснуты тоже.
Он сидел в одном из тяжелых кресел, которые хозяйка меблированных комнат считала фасонными, тянул время, куря сигарету и наблюдал за ней, ожидая, что она предпримет дальше. Конечно, пока все, что надо, она сделала. Она написала ему, что хочет оплатить его услуги для очень личных целей и хотела бы увидеться с ним в Эбайлине.
Из ее письма, написанного на плотной веленевой бумаге превосходным почерком, он сделал вывод, что она богата и хочет, чтобы он убил какого-то мужчину, который играет в показную любовь. Это то, о чем обычно ему пишут женщины. Если мужчина хочет его нанять, значит, надо кого-то убить из-за права на землю, или скот, или воду, или отомстить, в общем, что-то подобное. А у женщин — всегда любовь. Уже несколько лет Коул не старался заставить мужчин и женщин поверить в то, что он не наемный киллер. Он был «примиряющим-на-пожаре». Он чувствовал, что он и на самом деле дипломат. У него талант утихомиривать споры, и он пользовался им по возможности.
Правду говоря, иногда все же убивали во время переговоров, но Коул только защищался. Он никогда не проливал кровь первым.
