Узкая коса вытянула свой песчаный язык далеко в море. На самом острие — старинный маяк, ночью и в тумане посылающий морякам спасительные вспышки света.
Синее море. Ясное небо. Сосны среди дюн. Красота и покой. Безлюдье.
Лишь порой пронесется по дюнам табун одичавших лошадей. Озираясь, выйдет к воде семейство оленей. На воду садятся, тормозя красными лапами, белые лебеди.
И в диссонанс этой гармонии — пьяная песня. Ломая хрупкие стебли цветов, нетвердо передвигаются высокие рыбацкие сапоги. Старый рыбак, морщинистый и беззубый, еле плетется среди дивной природы. В плетеной сумке за его спиной бьется живая рыба. И пока сменяются титры фильма, он зигзагами прокладывает себе путь среди дюн и сосен, протянутых для сушки рыбацких сетей, покачивающихся на слабой волне катеров и лодок, пришвартованных к причалу. А вот и первое здание — Длинный барак с вывеской: «Клуб».
1. Интерьер.
Кинозал клуба.
Вечер.
Конус луча от проектора к экрану колеблет клубы табачного дыма. На скамьях — жители рыбацкого поселка впились глазами в экран. Старухи, онемев от восторга, девчата, хихикая от смущения, парни, скабрезно поглядывая на девчат.
На экране — заграничная картина. Весьма откровенный по тем временам эпизод. Он и она, полуодетые, исступленно тискают друг друга, захлебываются в поцелуях. Его рука шарит под ее юбкой, все выше и выше обнажая бедро. Две белесые круглощекие девчонки, похожие на близнецов, уставились на экран во все глаза, онемев от восторга. По колену одной из них шарит мужская рука и, словно повторяя все, что показывают на экране, пробирается под юбку. То же самое происходит на бедре другой девчонки. Мужская рука вздернула юбку далеко выше колен.
Два молодых человека, явно городского облика, прижали с обеих сторон поселковых девчонок, а те лишь для вида отбиваются и от нашептываний на ушко прыскают в кулак. Девушкам льстит, что у них такие кавалеры. Им смешно и приятно, а уж от того, что они видят на экране, и вовсе голова кругом идет.
Молодые люди — московские журналисты Олег и Федя, не дураки выпить и погулять с туземными Дульсинеями, чуть снисходительно и лениво потискивают их в темноте, безошибочно зная, чем все завершится.
Девушка, сидевшая на несколько скамей ближе к экрану, поднялась, нагнув голову под дымным лучом, и, переступая через ноги, стала пробираться к выходу.
Олег и Федя следят не за фильмом, а за ней, благо ее головка ярко высвечена конусом света, бросая на экран чернеющий силуэт. Зрители зашикали на девушку, и она нагнула голову, исчезнув из луча.
Но журналисты успели ее разглядеть. Она не похожа на поселковых девиц, явно заезжая, со строгим и красивым профилем.
Олег кивнул Феде, и тот понял его без слов. Тоже поднялся и попер через ноги зрителей на выход. Олег пересел и занял место между девчонками, обнял обеих за плечи и по-хозяйски прижал к себе. Девчонки, не скрывая удовольствия, закатились беспечным счастливым смехом.
На экране: герой завалил на кровать полураздетую героиню.
2. Экстерьер.
Дорога среди дюн.
Ночь.
Луна ярко светит над косой. Желтый песок и черные тени. Вдали пульсирует луч маяка.
Федя быстро нагоняет девушку, пристраивается рядом. Она демонстративно его не замечает.
Федя. Нам бы следовало быть поласковее друг с другом: и вы и мы здесь залетные птицы.
Валя. Из Москвы?
Федя. Угадали. Странствующие рыцари от журналистики. Я — фотокорреспондент, мой коллега — подающий надежды писатель. Сработаем здесь пару очерков из жизни туземцев — детей моря. И подадимся еще куда-нибудь. В горы… А может, в тундру…
Валя. Верно, залетные птицы. А я тут до осени. Преддипломная практика.
Федя. Вот и познакомились. А то тут такая дыра — не с кем словом перемолвиться.
Валя. Молчание — это прекрасно. Разве не так? Я предпочитаю общаться… с птицами… зверьем. Я — биолог.
Федя. Ну, пожалуйста, не обойдите вниманием царя природы — человека. Дайте душу отвести с прелестной русалочкой.
Валя. Пошло.
Федя. Согласен. Виноват. Можно вопрос?
Валя. Последний. Вот тут я живу.
Федя. На маяке?
Валя. Снимаю комнату у стариков-смотрителей.
Федя. Романтично. Простите, опять сказал пошлость.
Валя. Я жду. Вы хотели что-то спросить.
Федя. Ах, да! Вы почему ушли, не досмотрев фильм?
Валя. А вы?
Федя. Чтоб вас догнать.
Валя. А я? Потому что не люблю подглядывать в замочную скважину.
Федя. Понимаю. Устали от секса.
Федя. А в жизни?
Валя. Не знаю. Не пробовала.
Федя. Постойте-постойте. Вы — невинны? Валя. Да, милостивый государь. И не вижу в этом ничего зазорного.
Федя. Никто вас не смог соблазнить? Валя. Нет. Боялись обжечься. Федя. Дожидаетесь большой любви? Валя. И дождусь.
Федя. А если не дождетесь? Такой вариант не допускаете?
Валя. Значит, не судьба. Но размениваться не стану. Запомните и не стройте иллюзий. Зря время потеряете. И для газеты ничего не сделаете.
Федя. А мы постараемся сочетать полезное с приятным.
Валя. Желаю удачи. И не трудитесь меня дальше провожать. Вон уж старики беспокоятся.
В стене маяка открылось окно, под луной белела седая голова.
Старик: Валя-я! Валя. Я — здесь.
Старик. Иди домой. Не тоже тебе так поздно одной… Валя. Лихие люди меня не тронут. Обожгутся. Старик,
