Лев Владимирович КАНТОРОВИЧ
БЕЛАЯ ТРОЙКА
Рассказ
1
День начинался как обычно.
Утром командир Николай Семенович Воронов вскочил с постели, голый подошел к окну и распахнул форточку.
Морозный воздух ворвался в комнату.
Николай Семенович поежился.
Стоя под форточкой, он начал делать гимнастику.
Приседая и выпрямляясь, нагибая корпус в разные стороны и разводя руками, он ровно и шумно дышал.
На дворе бойцы чистили лошадей.
Татарин Ахметдинов пел длинную непонятную песню. Он пел каждое утро эту песню, и через открытую форточку Николай Семенович отчетливо слышал протяжные, монотонные слова.
Потом затопотал конь.
Красноармеец проговорил добродушно: "Тимофей Иванович, не балуй".
Тимофеем Ивановичем звали коня командира.
Николай Семенович приостановился и, вытянувшись на носках, взглянул в окно. Тимофей Иванович, рослый вороной жеребец, приплясывал на месте, круто сгибал красивую шею, фыркал и косил глазами.
Никифоров чистил лоснящиеся бока коня.
Николай Семенович улыбнулся и снова стал приседать на носках, вытятивая вперед руки.
За окном Никифоров запел приятным тихим баском:
...По Дону гуляет,
По Дону гуляет,
Эх, по Дону гуляет.
Казак молодой...
Ахметдинов замолчал.
Николай Семенович кончил делать гимнастику, отдуваясь подошел к умывальнику и ледяной водой окатил свою голову, шею, плечи.
При этом он взвизгивал испуганным и тонким голосом.
Он очень любил мыться холодной водой, но каждый раз пугался и взвизгивал.
Вытираясь мохнатым полотенцем, он ходил по комнате и тихонько подпевал в унисон Никифорову:
А девица плачет,
А девица плачет,
Эх, а девица плачет
Над быстрой рекой...
Над кроватью висел отрывной календарь.
Николай Семенович сорвал вчерашний листок:
Декабря
192...
года.
Листок бросил в корзину под письменным столом.
Потом он оделся и, застегивая ремни, вышел на крыльцо.
Бойцы поздоровались с ним.
- Здравствуйте, товарищи красноармейцы, - сказал Николай Семенович.
Вороной жеребец заржал звонко и весело.
- Тимофей Иванович! - с укоризной сказал Никифоров.
Николай Семенович пошел по двору.
Он зашел в конюшню.
Дневальный сидел около двери. Он вскочил навстречу командиру и отрапортовал.
Все было в порядке.
Выйдя снова на двор, Николай Семенович посмотрел на небо.
С запада низко шла темно-серая туча.
"Будет снег. Пожалуй, и ветер. Метель", - подумал Николай Семенович.
Огромный боров подошел сбоку и хрюкнул низким басом.
Боров был "подсобным хозяйством". Маленьким поросенком купил его Николай Семенович. На остатках от кухни боров невероятно разжирел и вырос.
Красноармейцы называли его Пуанкарэ.
Никифоров утверждал, что Пуанкарэ - чистокровный иоркшир.
Николай Семенович почесал Пуанкарэ за ухом. От удовольствия боров громко сопел. Он, как собака, побежал по двору за Николаем Семеновичем.
Из помещения канцелярии выскочил дежурный.
- Товарищ командир! Из штаба отряда просят к телефону! - еще издали крикнул он.
Николай Семенович вошел в канцелярию.
Звонил начальник отряда.
Хорошо знакомый голос начальника, всегда ровный и спокойный, показался Николаю Семеновичу немного взволнованным.
- Товарищ Воронов? - сказал начальник отряда.
- Я слушаю, товарищ начальник отряда.
- Товарищ Воронов, здравствуйте. Дело необычайно важное. На вашем участке ожидается нарушение границы. Очевидно, перейдут по льду залива. Господа очень серьезные и опытные. Вы должны приготовиться к неожиданным вещам. Вышлите разъезд немедленно. И посылайте самых надежных людей. Нужно взять их живыми. Поняли?
- Понял, слушаюсь, товарищ начальник.
Воронов повторил приказание.
- Ну, счастливо. Желаю успеха.
- Спасибо. Я позвоню вам немедленно, как что-либо произойдет.
2
Стоя на крыльце в овчинном полушубке и полном снаряжении, Николай Семенович смотрел, как собирается разъезд.
На дворе шла бешено-торопливая суета.
Еще недавно двор состоял из целого ряда отдельных, между собой не связанных хозяйств. Конюшни, общежития, канцелярия.
Спокойно ходили люди. Каждый делал свое дело. Мирные хозяйственные дела.
По боевой тревоге все сразу слилось и смешалось.
Но суета была только кажущаяся.
Николай Семенович видел порядок, четкую организованность во всей этой беготне, приказаниях, сборах.
Он любил стоять так, не вмешиваясь, и следить, как четко и хорошо работает налаженный им живой механизм.
И когда через несколько минут суета вдруг сразу оборвалась и аккуратной чертой встали на дворе одетые, вооруженные люди, а позади них оседланные лошади, Николай Семенович улыбнулся весело.
Никифоров подвел командиру его лошадь.
- По ко-ням! - звонко крикнул Николай Семенович.
И снова все смешалось, а через минуту снова пришло в порядок. Бойцы сидели верхом.
Николай Семенович, не переставая улыбаться, разобрал поводья, похлопал коня по лоснящейся шее и тихим шажком поехал к воротам.
Мягко цокая копытами по плотному снегу, разъезд ехал за его спиной.
Всю жизнь Николай Семенович прожил, не расставаясь с лошадью.
Сначала мальчишкой в казачьей станице на Кубани, потом конником в гражданскую войну, а теперь в армии, он, вероятно, больше половины всего времени провел в седле.
Но всякий раз, как ему приходилось ехать верхом, он испытывал острое удовольствие.
