Нашвилл,
Теннесси
Четырнадцать лет назад
Одиннадцатилетняя Брэнди стояла в дверях спальни и прислушивалась к разговору. Сквозь клиновидный просвет между колышущимися портьерами до нее доносился надрывный голос матери:
– Но я не знаю, как выписывать чек!
– Пора научиться. – Большего раздражения в тоне отца трудно было представить.
– Но всегда это делал ты.
– Совершенно верно. – Отец напоминал баскетболиста, притопывающего во время разминки с мячом. – Я приходил домой с работы и, вместо того чтобы отдыхать, занимался счетами и кредитами. Когда мы путешествовали – я заказывал билеты и резервировал места в гостиницах. Когда нужно было постричь газон – я искал человека и договаривался, чтобы тот скосил траву на лужайке у дома. Я заботился обо всем. А еще вечно должен был думать о тебе.
– Но ведь ты сам этого хотел! Отец заговорил несколько мягче:
– Тиффани, в том, что тебе придется делать, нет ничего сложного. – К нему снова вернулась прежняя раздражительность. – Да ради Бога! Не хочешь – можешь не делать. Я попрошу секретаршу.
– Значит, это она? – В дрожащем голосе мамы слышалось подозрение. – Сьюзен? Та маленькая шлюха, из-за которой ты от меня уходишь?
– Она не шлюха, – огрызнулся отец. – А ухожу я от тебя потому, что ты только и делала, что холила себя.
Брэнди образно представила, как отец размахивает своими большими руками перед хрупкой белокурой матерью с ее безупречной прической и маникюром.
– А чего бы тебе хотелось? Я буду делать все, что ты захочешь. – В голосе матери звучала паника. И она действительно была в панике. Брэнди в этом не сомневалась, так как и сама была сильно напугана.
– Ты не способна поддержать умный разговор. Ты не можешь обсуждать со мной мои дела. Ты ни бельмеса не смыслишь в текущих событиях. – Отец презрительно фыркнул. – Такому мужчине, как я, нужен интеллектуальный оппонент, а не старый коврик для ног.
Мать судорожно вздохнула.
– Мне тридцать два!
– Вот и я о том же, – сказал отец.
Ну как он мог быть таким несправедливым?
Тиффани была красивой женщиной. Так говорили все. В балетном классе, в котором занималась Брэнди, все ей завидовали. Подруги находили, что ее мать выглядит как кинозвезда. Правда, Брэнди не ахти как занимали эти постоянные разговоры. Но на вопросы, гордится ли она такой красивой матерью, она всегда улыбалась и кивала. А все тут же говорили: «Ты будешь точно такой же, когда вырастешь!»
– Но раньше ты не хотел, чтобы я разговаривала с тобой о работе. – Мама ходила за отцом, стуча каблуками по твердому деревянному полу спальни. – Ведь из-за этого ты оставил Джейн и пришел ко мне. Ты жаловался на ее постоянные разговоры о делах, тогда как хотел лишь покоя в доме.
Отец недовольно заворчал.
– Посмотри вокруг, – продолжала мама. – Я советовалась со специалистами по фэн-шуй. Я приглашала художников-оформителей, чтобы ты мог гордиться домом.
– И я платил бешеные деньги за то, чтобы тот глупый японец…
– Индонезиец!
– Чтобы какой-то идиот-декоратор четыре раза в год менял занавески в моем кабинете. – Отец даже не скрывал враждебности.
– Шторы! Не занавески, а шторы, Гари. Ведь ты приводишь клиентов в этот кабинет! Мы должны были принимать их достойно! – Когда дело доходило до чего-то, что по-настоящему волновало маму, она высказывала это папе в лицо. Брэнди нравилась подобная прямота. – К тому же наш дом попал в каталог «Парадных ворот». – Публикация на развороте «Парадных ворот» была маминой гордостью и удачей, что чрезвычайно поднимало ее престиж в глазах друзей. – Тот каталог в значительной мере обеспечил тебя работой, Гари. Вспомни убийство Дюджерена… – здесь у мамы дрогнул голос, – и тот развод одной важной персоны.
Отец почувствовал, что мама права, и предпринял атаку с другого фланга:
– Ты думаешь, я не замечаю, сколько приходит счетов за дерматологов и хирургов и вообще за все твои косметологические эксперименты? Или эти пилинги и массажи…
– А что в этом плохого? – искренне удивлялась мама. – Ты не хочешь, чтобы я хорошо выглядела?
– Мне нужно нечто большее, – сказал отец. – Большее, нежели пустая скорлупка с бессмысленной улыбкой и болтовней о том, как Вики вынуждена предпринимать что-то с теннисом в связи с целлюлитом на бедрах! И твоя дочь никудышная, в точности как ты!
Брэнди хотела заткнуть уши, чтобы не слышать, как отец отрекается от нее, собственной дочери, говоря маме «твоя дочь». Но что толку? Слова уже были сказаны.
– Эта девочка только и делает что…
– Брэнди. – Мама глубоко вдохнула, и Брэнди живо представила, как она расправляет плечи. – Ее зовут Брэнди.
– У нее всех дел, – продолжал отец, – только балет, гимнастика да стадион с группой поддержки. Она – это ты в миниатюре. Что ей мешает быть больше похожей на Кимберли? – Кимберли – его дочь от первого брака. – Кимберли играет в софтбол, и у нее это получается хорошо, черт побери! – В голосе отца звучала гордость. – За спортивные успехи ее премировали бесплатной поездкой в Юту. Ким станет инженером и многого добьется в жизни, не то что твоя дочь. Твоя Брэнди – глупая.
Глупая? Отец считал ее глупой.
Брэнди закрыла глаза, пытаясь подавить боль страдания. Когда это не помогло, она приложила ко рту кулак, лишь бы не закричать.
