Когда 32-я глава «Острова сокровищ» подошла к концу, две марионетки отправились прогуляться, чтобы раскурить трубочку перед тем, как продолжить представление; они встретились на открытом месте неподалеку.
«Доброе утро, кэптен», сказал первый, сопровождая приветствие военным салютом.
«Ах, Сильвер!» — фыркнул другой. «Вы на дурной дорожке, Сильвер».
«Что ж, кэптен Смоллетт», откликнулся Силвер, «долг есть долг, насколько мне известно, и нет ничего лучше; но мы-то сейчас не при исполнении; и я не вижу, с какой стати вам придерживаться этой высокой морали».
«Вы — проклятый мерзавец, дружище», сказал Капитан.
«Ну-ну, кэптен, будьте попроще», заметил второй. «Не стоит на меня всерьез сердиться. Я всего-навсего герой морского романа. На самом деле меня не существует».
«Что ж, я и сам тоже не существую», сказал Капитан, «и с этим приходится мириться».
«Я не могу ограничивать добродетельного героя в выборе аргументов», отвечал Сильвер. «Но я — злодей в этой истории, да, именно я; и скажите мне, как один моряк другому, в чем же тут разница?»
«Вы никогда не изучали катехизис?» сказал Капитан. «Разве вы не знаете, что есть и такая вещь, как Автор?»
«Автор?» переспросил Джон насмешливо. «А кто же улучшит меня? Ведь дела обстоят так: если Автор создал вас, он создал Долговязого Джона, он создал Хэндза, и Пью, и Джорджа Мерри — не то, чтобы Джордж был чем-то особенным, он — всего только имя, может, чуть больше; и он создал Флинта, кем бы тот ни был; и он сотворил весь этот бунт, причинивший вам столько забот; и он пристрелил Тома Редрута; и — что ж, если Автор существует, то подайте мне сейчас же Пью!»
«Разве вы не верите в будущее?» сказал Смоллетт. «Вы думаете, что нет ничего, кроме нынешней истории на бумаге?»
«В точности я этого не знаю», сказал Сильвер, «и я в любом случае не пойму, что с этим поделать. Но вот что я знаю точно: если существует такая штука, как Автор, я — его любимый герой. Он понимает меня куда лучше, чем вас — да, понимает. И ему нравится работать со мной. Он постоянно держит меня на палубе, с костылем и всем прочим; а вас он заставляет прятаться в трюме, где никто вас не видит и видеть не хочет, готов поспорить! Если Автор существует, гром и молния, то он на моей стороне!»
«Вижу, он припас для вас длинную веревку», сказал Капитан. «Но это не может изменить убеждений человека. Я знаю, что Автор уважает меня; я чувствую это своими печенками; когда мы с вами говорили у дверей форта, на чьей стороне, по-вашему, он был, дружище?»
«А разве он не уважает меня?» вскричал Сильвер. «Эх, вам стоит послушать, как я подавляю уже другой мятеж, разгоняю Джорджа Мерри, Моргана и прочих, незадолго до последней главы; тогда вы кое-что услышите! Тогда вы поймете, что Автор думает oбо мне! Но скажите вот что, вы считаете себя добродетельным, чистым героем?»
«Боже сохрани!» торжественно изрек Капитан Смоллетт. «Я — человек, который пытается исполнять свой долг, иногда добивается успеха, иногда нет.
Боюсь, я — не слишком популярный человек дома, Сильвер!» Тут Капитан вздохнул.
«Эх!» — вздохнул Сильвер. «Тогда как же с вашим существованием? Вы будете все тот же кэптен Смоллетт, что и всегда, не очень популярный дома, скажете? И если так, что же, гром и молния, „Остров сокровищ“ снова повторится; и я буду Долговязым Джоном, а Пью будет Пью, и будет еще один мятеж, нравится нам это или нет. Или вы станете кем-то еще? А если так, почему вы хороший? И почему я плохой?»
«Что ж, посмотрите, старина», ответил Капитан, «я не могу понять, как эта история вообще появилась, не так ли? Я не понимаю, как вы и я, не существующие, можем здесь беседовать и покуривать наши трубки, становясь для всего мира настоящими? Ну хорошо, кто я такой, чтобы высказывать свое мнение? Я знаю, что Автор на стороне добра; он так мне говорит, это выходит из-под его пера, когда он пишет. И это — все, что мне надо знать; в остальном я полагаюсь на удачу».
