«…И творит великие знамения, так что и огонь низводит с неба на землю пред людьми…»
Темный ночной лес зловеще шумел кронами елей и сосен, раскачивая их над головой крадущейся тени. Тень испуганно жалась к земле, подолгу замирала у кустов, озираясь и прислушиваясь, а потом, не выпрямляя спины, спешила дальше. Под ногами хрустели сухие ветки и хвоя, и в пустом лесу они звучали особенно громко и пронзительно. Тень перескочила через ручей, поскользнулась на мокром валуне и упала на влажную землю, пахнущую плесенью. Постанывая, тень ухватилась руками за пучки сочной травы и немного подтянулась, царапая кожу на ладонях, потом жалобно захныкала и попыталась подняться. Резкая боль в лодыжке заставила ее охнуть и снова упасть…
Где-то рядом, всего в нескольких шагах от тени, зашумел кустарник. Тень припала к земле, кусая губы, но сквозь черноту безлунной ночи ничего не возможно было разглядеть. Всколыхнулись листья и все опять стихло. Прямо над головой вдруг ухнула сова, и от страха тень едва слышно вскрикнула, запоздало закрывая рот грязной ладонью…
Чьи-то цепкие пальцы схватили тень за вывихнутую лодыжку. Тень закричала, забилась, пиная ногами темноту, но вот уже ее подхватили, обернули во что-то мягкое и упругое, запеленали, как младенца, и стремительно понесли сквозь лес, во тьму.
Тень извивалась, кричала, рыдала, однако движение не прекращалось, только пеленка затянулась крепче, так что стало трудно дышать. Через несколько минут силы тени оказались на исходе, и она обреченно обмякла, время от времени издавая что-то вроде протяжного жалобного стона.
За мохнатыми лапами елей показался красный огонек и распластался в воздухе запах древесного дыма. Тень заскулила.
Раздвинув колючие ветки, носильщики безжалостно швырнули запеленатую тень на землю. При свете костра она увидела группу людей, одетых в черные блестящие плащи, в ткани которых отражались языки пламени. У каждого в руке пылал смоляной факел. Лица людей скрывали глубокие капюшоны, опускающиеся почти до подбородков, и на груди каждого блестел круглый стальной медальон с загадочной символикой. От этой символики тени стало еще страшнее.
Кто-то дернул за пеленку и освободил пленницу. Это была не тень. Молоденькая девушка лет восемнадцати-девятнадцати сжалась возле костра, держась за больную ногу, и круглыми от ужаса глазами обвела всех присутствующих. Они медленно окружили ее, встав плотным кольцом – человек двадцать. Они молчали, только трещали полусырые поленья в огромном костре.
Один из людей нагнулся к ней поближе, и неожиданно под черным капюшоном пленница разглядела красновато-оранжевые огоньки невероятных глаз, смотревших пристально и жестоко. В глазах горели огни ада.
Человек выпрямился и сделал какой-то знак рукой. Тотчас же несколько человек в полнейшем молчании опять подняли девушку с земли и со всей аккуратностью уложили на каменный алтарь перед деревянной статуей какого-то божества, ужасного и мерзкого, с пухлыми губами вурдалака и взглядом голодной рыси. Металлические кандалы щелкнули и сковали конечности пленницы. Она заплакала и попыталась произнести хоть слово, но рот ей сразу же залепили клейкой лентой, и ей осталось только извиваться на алтаре.
Деревянный бог был весь залит кровью. От него дурно пахло, и от этого запаха перед глазами девушки поползли черные пятна.
Люди в плащах несколькими рядами – по пять человек в каждом, – приблизились к алтарю. Их медальоны в точности повторяли рисунок на лбу божества, и люди сняли их, положив на алтарь рядом с жертвой.
Потом один вынул из складок плаща зигзагообразный нож, остро отточенный, с костяной рукояткой и круглым брелоком на ней. Не произнося ни слова, человек медленно вспорол вену на руке девушки, потом надрезал плечо и бедро… Хлынула ярко-красная горячая кровь и жертва завыла, зажмурив глаза.
Они ждали, пока она ослабнет.
Потом, разомкнув кандалы, они посадили пленницу лицом к статуе. Она уже с трудом осознавала происходящее… Покачиваясь, она старалась не упасть.
Кривой нож блеснул в воздухе и коснулся горла жертвы…
Что-то коротко свистнуло, и нож будто бы сам по себе вырвался из руки палача и упал за алтарь. Палач согнулся и ухватился за запястье – между пальцев побежала кровь.
– Нарушение правил поклонения карается законом, то есть мной, – сказал женский голос. – Отпустите ее.
Жертва с трудом повернула голову и сквозь туман забытья увидела выходящую из темноты фигурку – невысокую, широкоплечую и мускулистую. Коротко подстриженные волосы, осветленные «перышками», сурово сжатые широкие челюсти, маленький рот, и топорик в одной руке. Сзади, за спиной, болталось нечто молочно-белое, бесформенное, похожее на призрак.
Пришелица подняла бумеранг.
– Отпустите! – вполголоса повторила она. Широкие брови сдвинулись.
– Это лес, посвященный Афалу, – ответил раненый палач, скрипя зубами. – Твоя власть здесь не распространяется!
– Моя власть? – переспросил пришелица, не повышая голоса. – Вы нарушили правила поимки жертвы!
Не дожидаясь приказа своего главы, несколько человек бросились снимать девушку с алтаря.
– По правилам жертвоприношений вы обязаны заманить жертву видениями и миражами, – продолжала пришелица, искоса поглядывая на девушку, которая пыталась сама устоять на ногах. – Вы должны одурманить разум и внушить жертве мысль о полном счастье. Вы же решили не тратиться на подобные мелочи и просто похитили человека. Потом позволили ей сбежать, гоняли по лесу в состоянии дикого страха и, в конце концов, полностью деморализованную и обессиленную изрезали ножом. Это второе нарушение – разрешается пользоваться только кинжалом с двойным лезвием, пропитанного опием.
