Арикона, или Властелины Преисподней - [2]

– Арико… – начал было один из людей, откидывая капюшон с лица.

– Молчи, пес, – цыкнула незнакомка, и он отпрянул. – Мерзкие ничтожества! Поклоняясь Афалу таким образом, вы оскверняете его религию, его имя и его законы. Я позабочусь, чтобы он узнал об этом как можно скорее.

– Арико! – палач вдруг склонил колени перед ней. – Мы клянемся больше никогда не нарушать правил Афалу!

– Если бы это было в первый раз, я бы поверила, – ответила незнакомка. – Но вы рискнули повториться... Я, силой Афалу и его повелителя, накладываю на ваш орден печать изгнания. Больше никто из вас не посмеет ступить на землю этого леса. И каждый из вас переживет то же самое, что пережила ваша жертва. Те из вас, кто после перенесенного останется в здравом уме и твердой памяти, смогут вернуться к нормальной жизни. Остальные останутся во мраке сумасшествия.

– Арико! – вскрикнул палач.

– Паршивый пес, меня зовут Арикона, – прошипела она и что-то бросила в костер. Взметнулись зеленые искры, повалил густой дым и скрыл от глаз поляну и алтарь. Легко взвалив девушку на плечо, Арикона растворилась в темноте, а следом за ней, как туманный след, потянулось молочно-белое облако.

Засвистело в ушах. Девушка попыталась поднять голову, но все, что удалось ей разглядеть – это молочный след в темноте, да брякающий кинжал в ножнах на боку той, которая ее несла. Дышать было трудно, плечо Ариконы передавило девушке живот и стесняло дыхание. Она попыталась немного пошевелиться, и тут же получила чувствительный толчок в бок – означало это, должно быть, «не вертись, а то сброшу».

Она покорно замерла и больше уже не шевелилась.

Шли они не по лесу – если бы это было так, то под ногами обязательно бы хрустели ветки. А так – только ветер свистел в ушах и ничего не стегало, не задевало, не щекотало почти раздетую девушку, только стала она чувствовать, что замерзает. Мелкая дрожь нет-нет, да и пробивала ее, так что зубы отбивали дробь.

В темноте почудился ей свет. И точно – за Ариконой молочный след поблек и почти совсем исчез, несколько мерцающих искорок еще робко сияли внизу, а потом свет заглушил и их.

– Доброй ночи, Марта, – сказала кому-то Арикона. И опустила девушку на что-то мягкое и теплое.

Девушка через силу приоткрыла веки. Она находилась в небольшой комнатке, сложенной из толстых бревен (они странно кружились вокруг нее), с низкого потолка спускались бурые пучки трав и кореньев, со стен взирали магические символы, и приятно пахло пряностями. С боку повеяло жаром и сразу стало тепло.

– Арико, – приветствовал ее низкий грудной голос, принадлежащий полной женщине в сером платье и белым переднике поверх него. – Кто эта бедная девочка?

– Поклонники Афалу нарушили правила, – ответила Арикона. – Как обычно. Все же мне придется пожаловаться ему. У меня полно других забот, кроме как красть с алтаря его жертв.

– Делай, как знаешь.

– Есть хочется. Не найдется тарелки каши?

– У меня есть отличное овощное рагу. Садись к столу. Потерянная, тебе как обычно?

Девушка решила было, что обращаются к ней и тихонько застонала. Тотчас на воспаленный лоб лег пропитанный душистым отваром компресс, и стены дома вокруг перестали кружиться. Громко заскрипел отодвигаемый стул.

– Как ее зовут? – сочувственно спросила женщина. – Бедняжке совсем плохо.

– Малена, – ответил еще один голос – он был очень пугающий, звучащий словно бы из погреба, гулкий и раскатывающий слабое эхо. – Передай-ка мне лучину.

– Ты опять за свое, Потерянная Душа? После того, как ты пропитаешься ладаном, на тебя смотреть жалко. И не жалуйся потом, что у тебя туман перед глазами. Сочувствовать не стану.

– И не надо, – беспечно отвечал гулкий голос. – Но если я не питаюсь, как же мне получать удовольствие от существования? Ладан – мое питание, его сладкий дым наполняет меня приятными воспоминаниями…

– Твоя память пуста, дружище…

– И, тем не менее, я что-то все равно помню.

Застучала ложка. Девушка ощутила горячий винный запах и губ ее коснулась теплая кружка.

– Выпей, девочка, – сказала женщина, и девушка с трудом сделала небольшой глоток. Подогретое вино с корицей, лимоном, ванилью и еще черт знает какими колдовскими добавками, полилось в горло, и почти сразу исчезла боль в порезах, слабость в теле и забытье. Она открыла глаза и обвела взглядом комнату.

Ее спасительница сидела за столом и уплетала за обе щеки еду, не заботясь о манерах. Над Маленой склонялось доброе морщинистое старушечье лицо, играющее бликами солнечных зайчиков, а руки заботливо поддерживали голову Малены и дымящуюся кружку. Девушка чуть скосила глаза в бок и обомлела, поперхнувшись вином: во главе длинного деревянного стола сидел тот самый сгусток молочного тумана, что следовал неотступно за Ариконой, пока она несла на себе жертву Афалу. И этот туман, в котором угадывалась сейчас форма человеческого силуэта, блаженно склонился над блюдечком, позволяя ароматному дымку из него вливаться в себя. Малена закашлялась и замотала головой, отказываясь от питья. Однако Марта успокоила ее, поняв причину беспокойства:

– Это не призрак, не волнуйся. Это Потерянная Душа. Ничего страшного в ней нет.