Стрела, мелькнув белым пером, пролетела шагов пятнадцать, ударила точно в центр мишени и застыла. Мишенью служил обычный пенопласт диаметром с полметра и красным кругом посередине, который закрепили на кирпичной стене невысокой постройки.
— Папа, смотри, точно в яблочко! — радостно воскликнула Арина.
Белокурая девочка в бежевых шортах и красной майке, сжимала в руке лук и нетерпеливо посматривала в сторону отца. Её стройная подтянутая фигурка, которая являлась результатом упорного трёхлетнего занятия лёгкой атлетикой, то и дело вертелась в разные стороны. Во взгляде серых глаз притаилось восторженное ожидание похвалы. Из-за высокого роста она в свои двенадцать с половиной лет выглядела несколько старше своего возраста.
— Папа, ну иди посмотри, как я стреляю! — снова крикнула она.
Отец перестал протирать машину и вместе с дочкой приблизился к мишени.
— Удачный выстрел, просто славный! — оправдал он надежду дочери. — Не разучилась за две недели.
Арина ездила погостить к своим двоюродным сестрёнкам. Когда погода стояла солнечная, они целыми днями пропадали на речке со странным названием — Торгун. Речка — не слишком широкая, не очень глубокая, совсем без течения в жаркую погоду быстро прогревалась и становилась как парное молоко. По вечерам, уставшие и утомлённые жарой, они перекидывались в карты и обсуждали свои сокровенные вопросы. Две недели пролетели незаметно.
В Саратов Арина вернулась только вчера. На вокзале её встретил отец. По дороге в Затон — посёлок, что простирается вдоль берега Волги, она с восторгом делилась своими впечатлениями.
— А ещё мы на рыбалку ездили с ночёвкой! Так здорово, пап, правда!
— Вот видишь, как тебе повезло. Ночью на речке очень красиво. Рыбы много наловили?
— Да нет, не много, не рыбный это, наверное, день был, — Арина улыбнулась. — Зато я плавала под луной. Так необычно: плывёшь, а вокруг тебя тишина! Только порой кажется, будто какая-нибудь рыбина большущая или кто пострашнее за ногу ухватит.
— Испугалась, значит?
— О чём ты, пап! — в её взгляде промелькнула искра укоризны.
Какое-то время она задумчиво смотрела на прохожих, спешащих по своим делам, на высотные дома, выстроившиеся в ряд, на столпившиеся машины. Если бы машины состояли из плоти и крови, они бы уже давно, наверное, расталкивали одна другую колёсами, чтобы хоть как-то протиснуться в этой невообразимой пробке.
— Всё равно, папа, домой тянуло.
— Не разучилась! — с радостными нотками в голосе воскликнула Арина. — Разве можно забыть то, что уже знаешь?
— Ну, наверное, это так, — ответил отец с лёгкой иронией. — Как тебе дома-то спалось, что снилось?
— Дома всё-таки хорошо, а вот что приснилось, уже не помню: что-то интересное, какое-то странное, и ещё медальончик, круглый такой, блестящий.
— Да так почти всегда и бывает: смотришь интересный сон, потом только глаза откроешь — и всё забыл, только смутное ощущение остаётся.
— Вот и у меня то же самое. Мне кажется, что-то хотела запомнить, но так и не запомнила.
— А у меня для тебя небольшой подарок.
— Правда? Подарки — это всегда хорошо! И что же это?
Она не успела этого узнать, потому что из дома вышла её мама:
— Эй, лучники, пора завтракать, всё уже приготовлено и ждёт на столе!
— Что ж, пойдем, подкрепимся, раз уж всё готово, — предложил отец. — Потом всё увидишь.
— Ну, пойдем, — Арина разочаровано вздохнула.
На завтрак был омлет, золотистый, с поджаренной корочкой. На десерт оставался торт «Наполеон», но очень скоро только крошки на подносе могли о нём напоминать.
— Спасибо, мама! — поблагодарила Арина. — Пап, ну пойдём скорее, покажешь, что ты приготовил для меня! — нетерпеливо упрашивала она.
— Пойдём, пойдём, мне и самому не терпится тебя удивить.
Они вышли из дома. Во дворе возле высокой яблони в большой синей палатке стоял деревянный стол. Отец девочки подошёл к нему, интригующе выдвинул верхний ящик и достал небольшой свёрток.
— Как ты думаешь, что это? — загадочно произнёс он, — есть какие-нибудь предположения?
— Я вообще-то думала, что это будет новый лук, но, судя по свёртку, он туда не поместится.
— А вот и да, — довольным голосом сказал отец. — Это и есть новый лук, как я и обещал перед твоим отъездом.
Не спеша, он развернул свёрток.
— Этот лук сборный. Смотри, какая интересная конструкция. Вот это — сюда, это — сюда, этим скрепляем. Теперь натягиваем тетиву и всё готово, — прокомментировал он свои действия и передал его дочери.
— Он тяжелее прежнего, — Арина потянула тетиву и добавила, — и туже намного.
— Разумеется. Прежний лук я собирал тебе два года назад, тогда и сил у тебя было поменьше. Сейчас ты подросла и, мне кажется, он будет как раз по тебе. Ещё вот что есть.
Из второго ящика стола отец достал ещё один свёрток.
— Колчан! Стрелы! — радостно воскликнула Арина. — Теперь у меня есть всё, что нужно!
— Колчан, кстати, мама сшила, я ей только размеры назвал.
Колчан был чёрный, кожаный, по краям вшита красная бахрома. Лямка тоже кожаная, в неё вставлены блестящие заклёпки, но только так, для красоты: никакой особой пользы от них не требовалось.
Отец разложил в ряд на столе пять стрел, выкрашенных в красный цвет, с белыми перьями-стабилизаторами. Наконечники на стрелах — железные, не очень острые, лишь бы пробивали пенопласт и чтобы случайно кого-нибудь не поранили.
