Наступило 27 сентября.
Утром все министры и сановники собрались во дворце. Королева-мать и герцог Орлеанский также посетили Лувр, чтобы, как того требовал этикет, поздравить Людовика, и в то же время, пользуясь случаем, по возможности, разузнать кое-что.
Ничего необыкновенного в поведении короля они не заметили. Он казался лишь несколько веселее, чем обычно.
По окончании всех аудиенций, королю доложили о приезде кардинала Ришелье.
Кардинал вошел и с сознанием собственного достоинства поклонился королю.
— Позвольте мне, ваше величество, искренне пожелать вам всяких благ, — проговорил он, — да ниспошлет нам небо долгие дни вашего светлого правления и да хранит вас Бог от забот и печалей, будьте всегда в спокойствии и радости.
— Благодарю вас, ваша эминенция, но мне кажется, что вы забыли еще о двух пожеланиях…
— Окажите милость, ваше величество, назовите их.
— Прежде всего, вы забыли пожелать мне, чтобы вы надолго остались при мне.
— Эти слова делают меня счастливейшим человеком, ваше величество!
— Затем, вы не пожелали мне мира и дружелюбия в моей семейной жизни, вы забыли, что у меня еще нет наследника.
Ришелье с нескрываемым удивлением взглянул на короля.
Никогда еще король не выражал такого желания.
— После слов вашего величества молитва о даровании вам наследника будет моей главной молитвой, — сказал кардинал, — что же касается мира среди вашего окружения, то будем надеяться, что он, наконец, наступит. По крайней мере мне кажется, что противная сторона искренне его желает.
— Вы говорите об этом с таким странным и озабоченным лицом, ваша эминенция! Я уже тешу себя надеждой, что сегодня я как никогда близок к цели.
— Дай Бог, дай Бог, ваше величество, чтобы ваша надежда осуществилась.
— Сегодня, когда королева вручит мне свой чудесный подарок, я надеюсь найти случай высказаться и надолго установить мир, — говорил Людовик, искренне веривший, что портрет Анны предназначался ему в подарок. — Я с нетерпением жду девяти часов вечера, надеясь, что ожидание не обманет меня.
— Да, если обстоятельства не сложатся иначе, ваше величество.
— Что это значит? Разве не вы сами сообщили мне, что Рубенс работает над вторым портретом королевы?
— Да, об этом сказал вам именно я, государь, и я же прибавил, что этот портрет будет усыпан прекрасными бриллиантами.
— А сегодня вы сомневаетесь! Я сам слышал от королевы, что сегодня вечером получу этот подарок и намерен воспользоваться этим случаем. Поймите, что я становлюсь старше и желаю душевного покоя.
— Это прекрасное желание вполне достойно вашего благородного сердца, ваше величество! — подтвердил Ришелье, но я боюсь, чтобы оно не осталось только желанием, исполнения которого нам придется ожидать еще долго.
— Да скажите же, ради Бога, кардинал, о чем вы так сильно беспокоитесь? — спросил король, оживляясь.
— Я не могу, еще не осмеливаюсь, сказать вам об этом, ваше величество.
— Если не ошибаюсь, вы сомневаетесь в том, что я получу давно ожидаемый подарок.
— Повторяю, что не могу еще сказать ничего конкретного, ваше величество. Я только опасаюсь, что ваше желание может не осуществиться!
— Следовательно, у вас есть какие-либо причины так думать?
— Мне не хотелось бы отравлять ваших надежд, ваше величество, до тех пор, пока у меня не будет в руках веских доказательств того, что не суждено исполниться.
— Опять опасения и подозрения! Признаюсь, все это меня уже утомило и достаточно мне надоело!
— Я готов пожертвовать всем, чтобы оградить вас от того, что тяготит вашу душу, государь, тем более, что я только сейчас узнал о вашем желании, — сказал кардинал, — а потому оставим этот разговор и подождем возвращения курьеров и, особенно, девяти часов вечера.
— По-моему, вы снова намекаете на портрет, кардинал. Итак, вы сомневаетесь в том, что я получу его! В таком случае мы расходимся во мнениях. Повторяю вам, королева знает, что я жду этого подарка, что он доставит мне удовольствие, а это значит, что она поднесет его мне.
— Опасаюсь, государь, что теперь это уже не во власти ее величества!
— Как! Разве этого портрета уже нет здесь? Ришелье дипломатически неопределенно пожал плечами.
— Подождем лучше назначенного часа, государь, а пока только скажу, что я искренне желаю осуществления надежд и ожиданий вашего величества.
— Вы знаете, насколько я вообще доверяю всем вашим словам, кардинал, но на этот раз, извините, решительно сомневаюсь в искренности вашего пожелания! Вы, очевидно, знаете обстоятельства, в силу которых исполнение его невозможно. Одним словом, вы хотите приготовить меня к тому, что я не получу портрета.
— Я просто хотел вас подготовить к горькому разочарованию, которое ждет вас сегодня вечером, — ответил Ришелье, — и только поэтому я начал столь тяжелый разговор.
— Вы заинтриговали меня и теперь уже поздно скрывать. Я непременно должен знать, что навело вас на мысль об ожидающем меня разочаровании.
— Портрет, о котором вы мечтали, ваше величество, находится теперь в других руках.
— А! Понимаю! Вы хотите разбудить мою старую ревность, ваша эминенция! Признаюсь, теперь это будет для вас легче прежнего, потому что я люблю королеву.
