— Букет моей бабушки, — сказал командир. — Не хватало только обледенения!
Машину снова тряхнуло. Падала высота.
— Ищи площадку, парень!
Второй пилот посмотрел на стрелку высотомера. Потом в форточку кабины. Смотреть было не на что.
Туман, поднявшийся с моря, затянул покрытые снегом сопки. Верховой ветер гнал навстречу обрывки облаков.
— Пойдем вдоль моря, Юра. Может там?..
Левой ногой командир тронул педаль. Качнулся штурвал. Задрав вверх правую плоскость, самолет развернулся и лег на обратный курс.
А что он даст, этот обратный курс?
На приборной доске загорается светлячок, красная лампочка на шкале — бензобаки левой группы почти пусты…
Командир добавляет газ, надо уйти от земли в небо. Греется двигатель. Второй пилот открывает створки капота. Смотрит налево: командир навис над штурвалом.
— Идем на посадку, — сказал командир.
Второй пилот прижимает лицо к стеклу. Впереди один туман, где-то в нем проступает темное пятно. Что это? Может быть, площадка? Ведь для вынужденной посадки нужна пусть маленькая, пусть не совсем ровная, но площадка!
Темное пятно в серой массе тумана превращается в плоскую вершину сопки. Сопка несется навстречу.
— Юра, держись! — говорит командир.
«Так ли это, как пишут в книжках?» — думает второй пилот.
Машину бросило вправо. Вираж. Нырок. Штурвал на себя.
В разорванных клочьях тумана мелькнуло ровное поле.
— Площадка! — крикнул второй пилот.
— Вижу, — кивнул командир. — Садимся.
Под большим углом к земле машина пошла вниз.
Сброшен газ. Штурвал прижимает второго пилота к сиденью. Свист воздушного тормоза…
Потом они закрепляли машину. Пурга только началась, а охотничью избушку командир увидел еще с воздуха.
Они подошли к ней и отбросили снег, заваливший вход. За дверью, закрытой на щеколду, было тесно и холодно, но у печки высилась горка из дров, заготовленных тем, кто побывал здесь последним.
— Разведи огонь, — сказал командир. — Я схожу к самолету, принесу «НЗ». Эх, черт, связи нет, тряхнуло нас прилично, давно так не садился…
— Может быть, пойду я? — сказал второй пилот.
— Посмотри, что за дверью делается! У меня нет желания писать твоей маме грустные письма…
В печурке плясал огонь, за стеной надрывался ветер, второй пилот подбрасывал поленья. Ввалился в дверь, побитый пургою командир, чертыхался, вытряхивал снег из карманов куртки, выкладывал на колченогий стол галеты, тушенку и сахар. Они выпили чай, помолчали, и стали укладываться. Командир быстро уснул, а второму пилоту вспомнились сегодняшний день и утро его, ничем не предвещавшие такой поворот событий.
…Кофе был горячий и крепкий. Морщась, допил он последний глоток, встал из-за стола и натянул унты. Хотел развязать тесемки на шапке, но раздумал и поднял воротник куртки. Скрипнули половицы. Бухнула промороженная дверь.
Улицу заполнил синевато-серый полусвет, что предваряет утро. Тускло горели звезды, тихо жаловался снег под ногами. За ночь сдал мороз, и сейчас было непривычно тепло.
На аэродроме, у прилетевшего вчера «Ли-2», суетился экипаж. Рядом стояла и их «Аннушка».
— Я сказал техникам, чтобы расчехляли, — услышал он сзади голос командира. — Ты возьми погоду, да зайди в отдел перевозок, говорят, есть срочный груз в Бухту.
В метеобюро синоптики разложили карту прогнозов и смотрели на нее, качая головами.
— Что, плохо? — спросил пилот.
— Да нет. Вроде все в норме, только вот здесь подозрительное движется. Но еще далеко, — сказал старший синоптик. — Так что даем «добро». Двигайте в Бухту.
Взлетели они нормально. Вскоре прошли над поселком Монино. И стало видно, как с моря навалилась на берег бело-серая метеомразь. Диспетчер из Пролива сообщил: аэродром закрыт из-за плохой погоды.
Второй пилот вспомнил слова училищного преподавателя метеорологии.
— Погода, — говорил он, — хитрая штука, не угадаешь, когда сделает ход конем.
Вот тебе и «ход конем»…
Увеличили скорость, чтобы скорее добраться до Бухты. Оттуда им сообщили:
— Мы тоже закрылись. Попробуйте сесть по схеме привода.
Они попробовали, но в самый разгар радиосвязи стали «помогать соседи». Чужая станция с другого берега океана следила за находящимся в воздухе самолетом и забивала всякую связь с землей.
Сесть не удалось.
Набрав высоту, легли на обратный курс, и он привел их машину к вынужденной посадке…
Прошло трое суток. Без устали бесновалась пурга. Потом все исчезло. Было тихо. Изредка с юга приходило теплое дыхание океана. Они стояли у разрытого сугроба и молча смотрели на остывшую машину.
Командир повел носом и оглянулся.
— Мы на острове, — сказал.
— На острове? — переспросил второй пилот.
— Здесь злые духи жили когда-то. Я читал об этом, или может, мне говорили…
Второй пилот с опаской поглядел на утесы, торчащие рядом с приютившей их «стрекозу» площадкой.
«Смог бы я так притиснуться?» — подумал он.
— И вроде шаман здесь жил, крепкий такой по части колдовства шаман, — продолжал командир. — Хозяин злых духов этих…
— А где же он сейчас?
— В колхоз вступил. Где же ему еще быть?
Они долго возились с машиной, хотя лететь было не на чем. Стрелки бензомеров уперлись в ограничитель. Радиостанция не работала. Но они продолжали готовить машину к взлету, безнадежное дело, а все-таки не так тоскливо…
