Звуки музыки - [45]

Поскольку мы уже изрядно устали, скоро все отправились в постель. Выставив свою обувь за двери наших комнат, как делали во всех европейских гостиницах, мы удалились только для того, чтобы один за другим, по очереди быть разбуженными ночным дежурным, который сообщил, что наши туфли, конечно, не будут вычищены следующим утром, что они больше не должны тут стоять, и лучше бы мы забрали их к себе. Прекрасно.

На следующее утро я хотела привести в порядок шляпу мужа, перед тем как он появится в ней в офисе нашего менеджера. К великому своему изумлению я узнала в вестибюле, что для этого должна идти к сапожнику.

Георг и мальчики принесли поразительные новости, что их ботинки были начищены в парикмахерской!

Что за странная страна!

Теперь я отправилась разыскивать сапожника, чтобы привести в порядок шляпу. Я обошла квартал, другой и третий, не обращая внимания на номера улиц. Это было ни к чему. Если бы я заблудилась, я знала откуда пришла. А запомнить название гостиницы мне не пришло в голову. После недолгих поисков я нашла своего сапожника. Шляпа была приведена в порядок, но я обнаружила, что окончательно заблудилась. Ничего не помню. Я подошла к ближайшему полицейскому и очень вежливо сказала:

— Уважаемый мистер полицейский, где находится отель с аптекой?

В этот день я испытала нежное чувство благодарности к тому высокому нью-йоркскому полицейскому, потому что он любезно доставил меня обратно к самому «Веллингтону».

Затем мы отправились повидать мистера Вагнера. Приятный джентльмен снова пришел, чтобы быть нашим проводником. Мы впервые дошли до 6-й авеню, над которой в то время были проложены пути надземки, которую мы видели также впервые в жизни. Я до смерти перепугалась и изо всех сил вцепилась в руку Георга, когда понадобилось пересечь улицу с грохочущими над головой поездами.

— Быстрее всего на метро, — наш любезный проводник нырнул вниз по лестнице, которая вела под улицу. Это действительно было ужасающе. Какой шум! С одной стороны платформы мимо грохотали экспрессы, в то время как с другой подходили и уходили местные поезда. Воздух непрестанно дрожал, и я просто приросла к земле, не решаясь сделать ни шагу ни в одну сторону. Я была уверена, что умру здесь. Ни я, ни Барбара не могли больше выносить этого ни секунды. Потом я оказалась внутри поезда, который выплюнул нас через несколько станций. Когда мы снова достигли дневного света, я едва сдерживала слезы.

— Георг, — попросила я, — обещай мне, что мы никогда больше не будем этого делать.

Однако, прежде чем он успел что-либо сказать, у нашего проводника появилась еще одна хорошая идея.

— Это универмаг Мэйси — один из наших крупнейших магазинов, — возвестил он, сияя. — На восьмом этаже у них есть прекрасный отдел игрушек. Давайте заглянем туда. Детям это понравится.

И мы были в универмаге, и я впервые в жизни оказалась перед лестницей, которая двигалась сама по себе. Сперва я уставилась на нее, думая, что эта штука для рекламы. Но когда я увидела, что люди становятся на нее и на моих глазах движутся вверх, я испытала неловкое чувство, что была свидетелем колдовства. Однако, когда меня пригласили сделать этот смертельный шаг, я решительно отказалась. Между тем, за нами собралось много людей. Мы явно загородили движение.

— Вперед, не пугайся, — ободряюще шепнул Георг.

С комком в горле я нерешительно поставила одну ногу, но лишь она коснулась этой движущейся вещи, я быстро отдернула ее обратно, словно меня ужалила змея. Добродушные, добросердечные американцы столпились вокруг меня, и посыпавшиеся со всех сторон советы привели меня в состояние еще большей растерянности и смущения.

Позади хихикали мои маленькие дочурки:

— Смотри, мама боится, — и мне захотелось никогда больше не ступать на этот континент.

— Закройте глаза, леди, и шагните.

Это был самый лучший совет. Я оказалась на лестнице. Как бы теперь с нее сойти? Это оказалось проще. Лестница сама выносит вас на пол, хотите вы того или нет. И это повторялось семь раз: «Закройте глаза и шагните». Семь раз? О, нет! С этого дня всегда, когда мне приходится пользоваться эскалатором, я закрываю глаза и делаю глубокий вдох.

Наконец мы покинули универмаг и расселись в офисе мистера Вагнера. Пожилой джентльмен с круглым, розовощеким, напоминающим яблоко лицом, выглядел словно симпатичный дедушка. Мы снова поблагодарили его за то, что он отправил нам билеты на «Американский фермер». Он охотно дал нам денег авансом. Концертное турне должно было начаться через неделю. Пока у него было восемнадцать дат из обещанных сорока. Его дикция была не такой ясной, как у Виктории Пауэлл, и я понимала его с трудом. Но все же поняла, когда он с улыбкой сказал на прощание успокаивающим тоном:

— Первые десять лет — самые трудные.

Моей главной заботой было: как держать втайне от всего мира присутствие Барбары. Дома у меня была Мими, швея из соседней деревни, маленькая ловкая женщина. Ей я доверила там свое тайное затруднение.

— О, это очень просто, мадам, — сразу сказала она. — Все, что вам нужно делать — следить за тем, чтобы сверху вы всегда были чуть-чуть полнее, чем снизу. Тогда вы просто будете казаться полной, вот и все.