Звуки индийской музыки. Путь к раге - [3]

индийскую музыку. Но для западного музыканта нет ничего более разочаровывающего, чем это чтение, — даже в записи индийскими символами звучание и смысл нашей музыки передаются с трудом, в западной же нотации они кажутся совсем непонятными и грубыми.

Таким образом, если основания для написания книги о любой музыке представляются вообще достаточно слабыми, то в случае с индийской музыкой они еще слабее. Между ее теорией и практикой лежит глубокая и широкая пропасть, и в дальнейшем мы увидим, почему это так. Во всяком случае, мы обнаружим, что при строгом следовании одним и тем же музыкальным законам могут быть достигнуты значительные различия в содержании и духовности музыки, так что каждое данное исполнение становится уникальным.

Наконец, можно сказать, что лучший способ наслаждаться индийской музыкой — это самому научиться петь или играть ее, так же как лучший метод обучения плаванию состоит не в чтении о плавании и не в наблюдении за ним. Лучше всего — окунуться в таинственную голубизну воды и позволить сознанию смутно вспоминать ваше собственное далекое происхождение в этой стихии. То же самое — с музыкой. Лучше поплескаться в неглубоком музыкальном заливе, прислушиваясь к подобным пению сирен звукам его вод, чем сидеть в кресле за книгой Джонни Вейсмюллера[7] или в первых рядах концертного зала, читая ноты, слушая исполнителей и не имея возможности окропить свою душу благом собственного музыкального опыта, каким бы малым он ни был.

Эта книга сообщит вам не много фактических сведений об индийской музыке — лишь те, без которых невозможно обойтись. Она попытается, хоть и несовершенно, передать чудесность, восхитительность одного из самых захватывающих и благодатных человеческих устремлений, которое соединяет на равных правах два мира — реальный физический и таинственный духовный, составляющий самую суть человеческого существования.

Речь пойдет в основном о вокале, об искусстве пения. Но хотя индийская музыка вокально ориентирована, законы, применимые к пению, в значительной мере сохраняют свою силу и по отношению к инструменту. Ведь всякий музыкант стремится заставить свой инструмент петь, чтобы достичь максимально возможного прямого воздействия на слушателя.

Но в книге ограниченного объема возможно иметь дело лишь с каким-либо одним из многих аспектов музыки. Попытка охватить все отвлечет читателя от главной темы книги — сложности занятий музыкой, развития музыканта, духовных прозрений. Технические подробности нашей музыки понадобятся здесь в качестве якоря, который будет держать тему в пределах материала, — но и то в минимальном количестве.

Нашей первостепенной задачей, нашим основным стремлением является желание направить взоры читателей в сторону того источника, где только, и возможно ощутить истинный смысл прекрасного искусства раги и наслаждение всем сказочным наследственным богатством индийской музыки. Если некоторые из ее чудес дойдут до читателя со страниц книги, он, быть может, захочет всмотреться в нашу музыку повнимательней, чтобы еще больше быть захваченным ею[8].

Рагхава Р. Менон.

Умение слушать

Слушать музыку раги почти столь же трудно, как научиться играть или петь ее. От слушателя требуется едва ли не такое же искусство, как и от исполнителя. Причем если западная музыка динамогенна по природе (то есть способна вызывать непосредственную телесную реакцию), то в индийской музыке это свойство не проявляется или проявляется в незначительной мере (по характеру воздействия она некоторым образом близка музыке Баха). Хорошей иллюстрацией этого служит закадровая музыка кинофильмов.

Воздействие западного фильма достигается главным образом выверенным соотношением музыки и пауз. Именно музыка в некотором смысле организует временное членение фильма и его сюжета. В этом одна из причин того, что лучшей закадровой музыкой оказывается такая, которая воспринимается менее всего как музыка и которая совершенно ненавязчиво, исподволь подготавливает зрителя к восприятию различных сцен — страшных и зловещих, печальных и напряженных, сцен любви или насилия. Именно музыка дает возможность предвосхитить зрелище весны, воспроизведенное оптикой Джека Кардифа, или ощутить себя в Багдаде Гаруна аль-Рашида, в маньчжурском Китае или в Австрии императора Франца-Иосифа.

Подобные этим многочисленные возможности, заложенные в том или ином эпизоде, в его эмоциональной тональности, выявляются музыкой в сочетании с изображением. Скажем, диалог двух любовников, рев автомашин на ближайшем шоссе, скрип калитки, когда в нее крадется злодей, — все это объединяется партией музыки, которая не будучи воспринимаемой отдельно, несет в себе настроение всей сцены и дает ключ к правильному эмоциональному ощущению ее. Единство зрительного образа, мизансцены и настроения должно быть столь совершенно, чтобы зритель поверил, что полученный им могучий заряд эмоций исходит только лишь от самого эпизода, от актерской игры, а не от музыки, которую, как ему вспоминается, он слушал. События нашей повседневной жизни не сопровождаются музыкой, и поэтому, когда мы испытываем какие-либо сильные переживания, они не столь великолепны и ярки, как те, что изображаются в фильмах, скажем, Рауля Уолша