Звук: слушать, слышать, наблюдать - [49]

5. Обсуждение однопричинной схемы

5.1. Понятие причины контекстуально. Многопричинность звука

Давайте стукнем ручкой по столу. Какова причина этого звука? На этот вопрос можно дать десяток разных ответов в зависимости от того, что называть причиной. Можно сказать, что это ручка, но также, что это рука. Что это стол и ручка или кончик ручки. Также можно утверждать, что причина этого стука – верберация, колебательная волна, достигающая уха, но и наш жест или наше желание нечто выразить.

Каузалистская схема, предлагаемая психоакустикой, безосновательно фокусируется на физическом аспекте сигнала. То есть причина – это вопрос исключительно выбора логики, в которой мы готовы рассуждать.

Возьмем пример знаменитого хайку Басё:

Старый пруд!

Прыгнула лягушка.

Всплеск воды⁸⁸.

Он многое может сказать: с одной стороны, он «разрушает» представление о однопричинности звука (шум – это шум воды, однако поэт мог бы с тем же успехом сказать «шум лягушки»), с другой стороны, он подрывает сам каузализм. Вопреки тому, что можно было бы подумать по некоторым переводам, японский оригинал воздерживается от формулировки какой бы то ни было причинно-следственной связи или даже связи следования между действием лягушки и шумом. Соответственно, переводы «когда лягушка ныряет» или «поскольку лягушка ныряет» – это две интерпретации, связывающие каузальную нить, искажая дух хайку.

Таким образом, шум, о котором идет речь в этом классическом хайку, в зависимости от намерений гуляющего, ловца лягушек или же художника, можно рассматривать в качестве шума «воды» или «лягушки», а на логическом уровне он оказывается всем этим одновременно.

В то же время большинство языков поддерживают и подкрепляют миф об однопричинности звука, а потому культурное вытеснение двупричинности или многопричинности должно анализироваться в его идеологических и символических аспектах.

Примечательно, что проведенное Д. Фридом в 1990 году исследование, целью которого было установить, определят ли слушатели различные барабанные колотушки при ударах по четырем кастрюлям разного размера, пришло к выводу: «Выявить акустические инварианты, свойственные палочке, не удалось. Необходимо провести много других исследований инвариантных признаков, которые позволят слушателям характеризовать и распознавать по отдельности резонаторы и источники их возбуждения»⁸⁹. Но дело в том, что здесь уже признается существование таких инвариантных признаков, так что делается ставка на то, что существует и определенная категория причин: кастрюля «как таковая», а также палочка «как таковая», и при этом для той и другой рисуется свой фоторобот в сфере звуковых признаков. Соответственно, это исходно ложный эксперимент, ведь мы заставляем кастрюлю и палочку производить типичные звуки, звуки-кастрюли и звуки-палочки, не задумавшись о неявном уподоблении звука-кастрюли и звука-от-кастрюли или звуков-палочки и звуков-от-палочки.

5.2. Звуковой каузализм

О звуковом каузализме можно говорить, когда звук редуцируется к какой-то вещи, которая фундаментально отличается от него и является его причиной или причинами – будь то реальные, предположительные или воображаемые причины, или же место, обстоятельство, рамка его производства и т. д., – и когда такая редукция превращается в доктрину, представляющуюся «естественным фактом». А также когда она является стратегическим и коммерческим выбором, позволяющим продавать определенный художественный, терапевтический или иной продукт.

Каузализм встречается в разных формах:

• сциентистской, когда звук опрокидывается на физический феномен, который дал ему рождение;

• «обычной» (или повседневной, когда говорят о естественной причине);

• наконец, экологической, когда говорят о «звуковом ландшафте».

Сколь бы разными ни были их формы и цели, все эти виды каузализма строятся на одной и той же неверной оценке, намеренной или ненамеренной, к которой часто склоняют фигуры речи.

Выгоды, которые многие находят в сохранении каузализма, очевидны: он позволяет экономить внимание (в современном состоянии культуры всегда проще выявлять и описывать причину, как только она установлена, чем звук). К тому же общество все равно бы не оценило повышенное внимание к звуку, ведь звук для него выступает лишь указателем на причину или же носителем смысла, и сам по себе он не является предметом потребления.

С другой стороны, каузализм подкрепляет привычные схемы, а также позволяет некоторым артистам прибегать к манипуляции причиной (вот звук, исполненный на историческом инструменте или созданный на самом современном компьютере, я записал его в последнем из сохранившихся на планете девственных лесов и т. д.).

Такой каузализм имеет много негативных последствий для познания, науки и творчества: слушатель, ученый и композитор «упускают» богатство и многообразие звуков, заслоняемые единством распознанной причины (поговорка «Кто слышит только один колокол, слышит только один звук»⁹⁰ неверна), и в то же время остаются глухи к тождеству других звуков из‐за разнородности их источников. На самом деле они слушают не звуки, а лишь их причины.