Звук: слушать, слышать, наблюдать - [38]

На самом деле «слышать себя» – ситуация другого порядка. Как правило, мы не создаем образ для отдаленного звука своих шагов, но вполне способны представить свое тело, саму свою личность в качестве визуальной точки в пространстве. И даже если можно услышать «возвращение» своего собственного голоса, напрямую идущего из удаленного динамика (что сегодня часто случается с лекторами, а раньше в силу особой акустики церквей было знакомо проповедникам), тот факт, что мы одновременно слышим себя изнутри, меняет ситуацию. Образуется континуум между состоянием «слушания себя изнутри» (в силу совибрации) и состоянием «слушания себя снаружи» (ушами, через отражения звука от стен, благодаря динамику, который усиливает голос, и т. д.), и этот континуум связывает одно с другим. Точно так же всякий звук постоянно связывает внутреннее с внешним.

Мы говорим о нашем собственном голосе, поскольку слышим себя. Голос глухих, научившихся устной речи (параллельно с обучением языку жестов, который сегодня больше, к счастью, не под запретом), обладает характерным тембром именно потому, что такие люди не слышат, плохо слышат или, возможно, больше не слышат себя. Но как мы себя слышим на самом деле?

В «Голосе и феномене» Деррида весьма точно указал на значимость и специфику ситуации «слышать, как сам говоришь». Но он ее существенно идеализировал, по нашему мнению, слишком поспешно превратив в опыт лишенного «разрывов» присутствия для самого себя. Несмотря на свое открытие, он, видимо, не ставил вопрос о сложности процесса, позволяющего сочленять не только волю и эффект, но и внешние восприятия с внутренними, которые, связываясь друг с другом тем не менее не сливаются.

Впрочем, мы говорим голосом, который исходно никогда не был «нашим» и в значительной степени основывается на инкорпорации других голосов, перенятых нами.

В самом деле, прежде чем услышать, как «мы» говорим сами, мы слышим речь других, мы говорим, отправляясь от голоса взрослых, которому мы подражаем, транспонируя его на одну или две октавы выше. Нет ли здесь своего рода отчуждения, которое уже было выявлено в «стадии зеркала», хотя у него и иная модальность?

Дело, однако, в том, что зеркальный образ, если верить Лакану, является тотализующим, поскольку он тотализуем, тогда как образ, создаваемый «слушанием собственной речи», не только не является тотализуемым, но и отчужден в желании говорить. Наш голос в значительной степени нам чужой – как когда он слышится извне, так и тогда, когда мы слышим его изнутри. Визуальное зеркало возвращает нам наш образ даже тогда, когда мы не двигаемся и бездействуем. Вокальное же зеркало, если таковое существует, поскольку именно с ним часто сравнивают состояние «слышать себя», требует, чтобы мы говорили, то есть проецировали определенную интенцию, мешающую нам объективно слушать себя (если не считать профессиональных актеров и певцов, которые специально учатся исправлять звучание своего голоса).

Чуть больше ста лет назад благодаря технологиям человек получил возможность слушать свой голос в записи и воспринимать его как объект. Однако в некоторых естественных условиях, существовавших и две тысячи лет назад, например, на горных перевалах или на городских площадях, мы сталкиваемся с эхом. Оно удалено во времени и при этом достаточно точно воспроизводит тембр, чтобы можно было реально услышать свой голос извне и на расстоянии, разобрав не только произнесенное слово, но и тембр, с которым оно произносится. Это довольно странный и захватывающий опыт, даже в эпоху звукозаписи.

Однако опыт «слушания своей речи» (в записи) получил широкое распространение. Долгое время разницу между собственным голосом, каким он слышится изнутри, и тем же голосом, звучащим для других, можно было связывать с несовершенствами систем воспроизведения звука. Сегодня известно, что эта разница определяется фундаментально иной позицией слушания: стало универсальным переживание того, что, услышанный впервые, ваш собственный голос вам не нравится, кажется слишком высоким или гораздо менее объемным, чем вам казалось.

Еще в 1950‐х годах лишь немногие люди могли услышать свой голос «извне», обычно не узнавая его с первого раза. Сегодня же миллионы людей (а в некоторых странах практически все) так или иначе испытали подобный опыт благодаря телефону, видеозаписи, цифровому диктофону. При этом первоначальное недовольство звуком собственного голоса неизменно. Только те, кто в силу своей профессии вынужден часто себя слышать, настолько привыкают к этому, что часто обучаются особой манере речи «на микрофон».

4. Эффект «Сияния»

4.1. Слышать себя за «делом»

Мочусь на

Мертвые листья,

Шорох⁷².

Предупреждение японского поэта позволяет нам приблизиться к одному аспекту отношения к звуку, который в эпоху, числящую себя современной и свободной, обычно упоминается неохотно и с подхихикиванием. Мы хотим поговорить о звуках, создаваемых естественными отправлениями.

Шум первоначально часто связывается с физиологическими актами, исходно являющимися непроизвольными – в данном случае с мочеиспусканием и дефекацией, социально табуированными звуками, которых порой стыдятся еще больше потому, что ничто не отличает их от шумов совершенно иной природы. Например, порой невозможно отличить журчание льющейся воды от звука, порождаемого мочеиспусканием. Различие в звуке создается не природой жидкости, а ее количеством и силой, а также тем местом, куда падает струя.