Звучат лишь письмена - [28]
Началась первая мировая война. В ноябре 1914 года Иванова назначили переводчиком в Министерство иностранных дел. Наукой заниматься приходилось лишь урывками. Но все же Алексей Иванович своих исследований не оставлял. В 1918 году в статье «Памятники тангутского письма» он сделал сообщение о некоторых тангутских сочинениях и объявил о своей работе над составлением словаря: «В настоящее время нам удалось определить в сличить с китайскими оригиналами, так как мы имеем все? основания сказать, что тангутский текст является переводом с китайского, несколько новых текстов, заглавия которых мы и приводим без тангутского начертания за отсутствием соответствующего шрифта. Возможно было бы привести в ином воспроизведении эти заглавия, но словарь тангутского письма на основании приводимых текстов и других уже близок к окончанию и, быть может, скоро увидит свет. Кроме буддийских текстов, Азиатский музей Академии наук располагает следующими рукописями;и печатными книгами на тангутском языке знаками, которые также удалось определить:
1. Словарь тангутскнх знаков, расположенных по начальным (губным, зубным и свистящим) звукам, без подробных объяснений.
?. Словарь тангутских знаков, составленный по образцу известного китайского словаря танской эпохи Гуан-юнь и носящий название «Море слов».
3. Словарь, расположенный по материям (без заглавия)».
Так был сделан первый важный шаг на пути к исследованию тангутской коллекции.
Где же словарь Иванова? Ведь он так и не появился на свет.
Начиная с 1922 года А. И. Иванов был на дипломатической службе в Китае, выполняя обязанности старшего драгомана[48] советского посольства в Пекине. Из его писем В. М. Алексееву, относящихся к первой половине 30-х годов, когда Иванов работал в Московском восточном институте, а затем в Государственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина, о судьбе его словаря мы узнаем следующее. На запрос Алексеева, не были ли ему известны другие тангутско-китайские тексты, кроме словаря «Жемчужина в руке», А. И. Иванов отвечал (письмо от 13.11.1930 г.): «Других двуязычных китайско-тангутских текстов я при разборе книг не встречал…», «повторяю, я определил только «Жемчужину». Очевидно, если бы были другие словари, то я давно бы их предал гласности». «В заключение должен сказать, что приходится: 1) сожалеть о затраченной уже работе по составлению словаря и что 2) Н. А. (Невский. — Е. К.) говорил, что он не нашел вещей в Музее, где они находятся.
Сутры, о которых Вы пишете, определены. В Пекине, например, Н. А. видел: 1) фотографию тангутско-тибетской билингвы[49], которую он благополучно издал — оригинал в Музее; 2) три словаря — они в Музее, притом один в нескольких экземплярах, если мне не изменяет память».
В феврале 1935 года Алексей Иванович, по-видимому, по поводу составленного им словаря писал В. М. Алексееву: «Жаль, что Невский не знаком с моей рукописью, которая пролежала в Академии с 1919 по 1922 год, когда я, взяв ее, решил ничего больше не писать. Рукопись у меня с пометками о приеме и возврате».
Итак, Иванов еще в 1919 году подготовил свой словарь к изданию. А в 1935 году он хранился у него дома.
…Кто из москвичей не знает бывшую Мясницкую? Установить, что это современная улица Кирова, легко. Вот и дом 6. Здесь в квартире 6 провел последние годы жизни Алексей Иванович Иванов. Может быть, здесь удастся отыскать следы его словаря.
В квартире 6 Ивановых не оказалось. После войны нумерация квартир в доме полностью изменилась. Долго брожу вокруг дома, пытаясь выяснить, где здесь в 30-х годах была квартира 6. Прошло почти 30 лет. Прошла война. Лишь очень старые жильцы дома могут помнить такое. В одном из уголков обширного двора греются на солнышке несколько старушек. Если уже и эти не знают, то у других жильцов спрашивать вовсе бесполезно.
— Здравствуйте.
— Здравствуйте.
Смотрят настороженно и с любопытством.
— Простите, кто из вас давно живет в этом доме? Не скажете ли вы, где здесь в тридцатые годы была квартира 6? Мясницкая 6, квартира 6?
— Квартира 6?
Никто не знает. Собираюсь уже уходить, когда одна: из старушек спрашивает:
— А ты кого ищешь, сынок?
— О профессоре Иванове Алексее Ивановиче не слыхали?
— Ивановы? Как же, знаю. Жили здесь такие. Погоди, погоди. Квартира 6, говоришь? Послушай-ка, сынок, ступай ты в квартиру 70. Это и будет бывшая квартира 6. Там и спроси.
Торопливо благодарю и бегу в квартиру 70. Дверь, облепили таблички. Одна — нужная мне: Иванова М. А. Звоню.
Алексей Иванович Иванов действительно жил в этой квартире. Из беседы с его дочерью Марией Алексеевной узнаю, что последние годы жизни он работал в Государственной библиотеке СССР им. В. И. Ленина. Летом 1937 года А. И. Иванов по ложному обвинению был арестован (ныне посмертно реабилитирован). Всю его библиотеку и рукописи увезли. Обнаружить место их хранения пока не удалось. Поиски словаря А. И. Иванова — первого словаря расшифрованных тангутских идеографов должны быть продолжены.
Петровская ярмарка
После сенсационных находок в Хара-Хото тангутские памятники все больше стали привлекать внимание специалистов. В Китае ими заинтересовались братья Ло — Ло Фу-чан и Ло Фу-чэн, в Германии — китаеведы Анна Бернхарди и Эрвин фон Цах. Известный американский ученый Бертольд Лауфер на основании публикации А. И. Иванова «К изучению языка Си Ся» пытался дать первое систематическое описание тангутского языка и определить его место в семье китайско-тибетских языков. Однако требовалось еще много усилий, чтобы тангутоведение стало подлинной наукой, самостоятельной отраслью востоковедных знаний. И оно стало таковой благодаря трудам известного советского ученого-востоковеда Николая Александровича Невского.
