Звучат лишь письмена - [18]
Дед Тоба Цзи-цянь, сердцем ведавший все нужды военного дела и владевший мандатом Неба, поднял знамя справедливости и покорил все племена. Постепенно были подчинены расположенные рядом с рекой Хуанхэ пять областей и один за другим завоеваны находившиеся вдоль границы семь округов.
Отец мой, Тоба Дэ-мин, наследовал владения предков, усердно исполнял приказы двора и добился того, что положение дома Тоба стало действительно соответствовать носимому его представителями княжескому титулу ванов. Он постоянно заботился о расширении того небольшого владения, которое он получил от своих предков.
Я неожиданно из запутанных узоров создал малое тангутское письмо и заменил (тангутскими) одежды и головные уборы великой Хань[37]. Как только была введена новая одежда, распространено письмо, обряды и музыка, а ритуальные сосуды были готовы к употреблению, сразу тибетцы, татары и уйгуры (Чжанъе и Цзяохэ) — все подчинились мне. Они были недовольны, когда я называл себя князем (ваном), и охотно подчинялись мне, когда я титуловался императором. Неоднократно собирались они и заявляли, чтобы мой титул был соответственно поднят до занимаемого мною положения. И я выразил желание, чтобы на этих окраинных землях была-создана империя. В назначенный срок я снова отказался спешить с этим, но они опять принудили меня, и мне не оставалось ничего иного, как занять этот важный пост и тем самым удовлетворить их желание. Поэтому в одиннадцатый день десятого месяца был сооружен алтарь, совершены обряды, и я стал называться Основоположником династии, изобретателем письма, полководцем, создателем законов и учредителем церемониала, человеколюбивым и отцепочтительным императором. Государство мое названо Великое Ся, годы правления — Тянь шоу ли фа яньцзо. «Да будут вечны законы и церемониал, дарованные Небом».
Я покорно ожидаю, что Вы, мудрый, щедрый и милостивый человек, позволите в западных землях, на окраине Вашего государства считаться мне государем, обращенным лицом к югу (т. е. императором). Я же постараюсь всеми силами поддерживать между нами любовь и дружбу. Рыба ли поплывет, дикий гусь ли полетит, всякий раз поручу им передать весточку в соседнее государство. И до тех пор пока существуют Небо и Земля, я вечно буду стараться предотвращать беспорядки на границах. Искренне Ваш и с надеждой жду Вашего решения».
Итак, в Поднебесной неожиданно появился третий сын Неба (первым был сам китайский император, вторым — император государства Ляо, занимавшего территорию Северного Китая и созданного киданями; от названия этого народа произошло и русское наименование Китая). Получив известие об этом, сунский государь вознегодовал. Ни о какой дружбе и любви и речи быть не могло. Тангутских послов выпроводили из Китая. Самозванца Юань-хао лишили всех его китайских титулов и должностей, ранее дарованных двором Сун, и немедленно запретили всякую торговлю с тангутским государством. На границе было объявлено военное положение и на всех пограничных рынках читан указ, гласящий: «Кто сумеет поймать Юань-хао и доставить его живым ко двору или же представит китайскому двору его голову, получит в управление все земли тангутов». Это была война.
Мечом борются за свободу
Первый год обе стороны ограничивались лишь незначительными набегами на территорию соседа. Зима 1040–1041 года также прошла относительно спокойно. Сунские гарнизоны отсиживались в крепостях. Один из китайских полководцев так характеризовал создавшееся положение: «За стенами крепостей стоят большие холода, и поэтому враги не придут. Подождем весны, разузнаем, когда у мятежников лошади отощают, а люди начнут голодать. Вот тогда-то и возникнет такая обстановка, когда их можно будет легко подчинить».
Но тангуты не стали ждать разгара весны. В начале марта их войска перешли в наступление. Сунские армии терпели одно поражение за другим. Полководец Хань Ци докладывал двору: «Мои войска вновь разгромлены. Среди солдат царит уныние. Сейчас мы сталкиваемся только с неудачами. Положение таково, что победы и не предвидится. Я не осмеливаюсь служить».
Но, конечно, маленькое тангутское государство не могло слишком долго воевать с могущественным Китаем. Из источников мы узнаем, что «хотя Юань-хао и одерживал победы, более половины его людей были или убиты, или ранены, или болели». Тангуты предложили начать переговоры о мире. Мира желали и многие китайские сановники. Некоторые из них советовали своему государю: «Ваше величество, желательно выказать доверие и открыть окраинам путь к самообновлению, простив им все причиненные нам бедствия». Сунский император заверял, что это и его «самое искреннее желание».
Начался длительный торг об условиях мира. Китайцы предлагали Юань-хао отказаться от императорского титула. Сунские дипломаты пытались втолковать тангутам, насколько безнадежна война с Китаем. «Когда вы стали нападать на наши границы, — говорили они, — то, поскольку в нашем государстве был длительный мир, население его не умело воевать. Благодаря этому вы не раз одерживали победы. Теперь же большинство пограничных жителей научилось воевать. Могут ли теперь ваши победы быть постоянными? Наше государство богато, оно владеет Поднебесной. И хотя наши пограничные войска понесли небольшие поражения, дело не дойдет до большого разгрома. Если же вы потерпите хоть одно поражение, то вам можно беспокоиться и о престоле». Но тангутские послы стояли на своем и в вопросе о титуле не шли ни на какие уступки. «Когда солнце дошло до зенита, — говорили они, — то оно по законам Неба может двигаться только на запад. Разве вопреки этим законам оно может опуститься на востоке?»
