Звонок в дверь - [15]

Я решил так и поступить. Я отпил молоко, поставил стакан на стол и сказал:

– Ну уж если вы можете нарушить инструкции, то и я вправе это сделать. Дело обстоит так… – И я изложил ему всю историю: про появление миссис Бранер, аванс в сто тысяч долларов, вечер с Лоном Коэном, мой разговор с миссис Бранер и Сарой Дакос, день, потраченный мною в «Эверс электроник», на Эрнеста Мюллера и Джулию Фенстер, и то, что я провел ночь на кушетке в кабинете. Я не вдавался в подробности, но коснулся всего. К тому времени, когда я закончил, стакан с молоком был пуст, а у Кремера изо рта торчала сигара. Вообще-то он не курит сигар, а лишь жует и портит их.

– Следовательно, сто тысяч долларов остаются у Вульфа, что бы ни произошло?

Я кивнул и добавил:

– И еще чек лично для меня. Я упоминал об этом?

– Да. Ну, Вульф с его самомнением меня не удивляет. Нет ничего, за что бы он не взялся, особенно если ему хорошо заплатят. Но вот ты меня просто поразил. Ты же прекрасно понимаешь, что бороться с ФБР бесполезно. Даже Белый дом не в состоянии что-нибудь сделать с ФБР. Вы с Вульфом напрашиваетесь на крупные неприятности и, бесспорно, столкнетесь с ними. Если кто и свихнулся, так это ты.

Я налил себе еще молока.

– Вы правы, – согласился я. – Вы чертовски правы с любой точки зрения. Еще час назад я бы просто сказал «аминь». Но знаете, сейчас я чувствую себя иначе. Я говорил о том, что сказал мистер Вульф вчера вечером? Он сказал, что то или иное, совершаемое нами, может подстегнуть кого-нибудь на те или иные действия. Вот смотрите: ФБР подстегнуло Перуццо и заставило его позвонить начальнику полиции, тот подстегнул вас, а это вынудило вас позвать меня сюда и угостить молоком, что совершенно невероятно. Если могло произойти одно маловероятное событие, следовательно, может произойти и другое. Можно мне задать вопрос?

– Спрашивай.

– Вы не питаете особой любви к Ниро Вульфу и, уж конечно, терпеть не можете меня. Почему вам хочется представить начальнику полиции такой доклад, после которого аннулировать наши лицензии будет затруднительно?

– Я этого не говорил.

– Вздор. Вызов меня сюда тем способом, который вы применили, подтверждает это. Почему же все-таки?

Кремер встал с кресла, на цыпочках подошел к двери, резко распахнул ее и высунул голову в коридор. В отличие от меня, он явно не был уверен, что пришел сюда без «хвоста». Потом он закрыл дверь, зашел в ванную, оттуда до меня донесся шум воды, пущенной из крана; через минуту Кремер вышел со стаканом воды. Он неторопливо выпил ее, поставил стакан на стол, сел и, прищурившись, посмотрел на меня.

– Я служу фараоном уже тридцать шесть лет, – заявил он, – и впервые сейчас сообщу служебный секрет постороннему лицу.

Я вежливо улыбнулся:

– Польщен. Точнее говоря, мистер Вульф будет польщен.

– Враки. Ни он, ни ты не знаете, что такое благодарность, даже если ее оклеить соответствующими ярлыками. Гудвин, я хочу сообщить тебе кое-что. Только тебе с Вульфом и больше никому. Об этом не должны знать ни Лон Коэн, ни Сол Пензер, ни Лили Роуэн. Понятно?

– Непонятно лишь, зачем вы вообще упоминаете мисс Роуэн – ведь она всего-навсего мой личный друг. И кстати, какой вам смысл рассказывать мне нечто такое, что мы не имеем права использовать?

– Использовать вы можете, но без упоминания источника. Об этом никто не должен знать. Никто и никогда.

– Пожалуйста. Жаль, что здесь нет мистера Вульфа, чтобы подтвердить наше соглашение своим честным словом, поэтому я делаю это за него. За нас. Наше честное слово.

– Этого достаточно. Записывать вы ничего не должны, ибо у вас не память, а магнитофон. Вам что-нибудь говорит имя Морриса Элтхауза? – Он повторил фамилию по буквам.

– Я читаю газеты, – кивнул я. – Преступление, которое вам не удалось раскрыть. Убит выстрелом в грудь в конце ноября. Оружие не найдено.

– Да, в пятницу вечером двадцатого ноября. Труп обнаружен уборщицей на следующее утро. Смерть наступила между восемью часами вечера в пятницу и тремя часами утра в субботу. Одно пулевое сквозное ранение в грудь и сердце. Задев ребро, пуля вышла через спину и ударилась в стену в сорока дюймах над полом, но сделала лишь вмятину, так как была на излете. Элтхауз лежал на спине, вытянув ноги. Одет, но без пиджака, в одной рубашке. В комнате все в порядке и никаких признаков борьбы. Я не слишком быстро говорю?

– Нет.

– Прерви меня, если у тебя будут вопросы. Это произошло в гостиной его квартиры на третьем этаже – по адресу: Арбор-стрит, дом номер шестьдесят три, – состоящей из двух комнат, кухни и ванной. Убитому было тридцать шесть лет, жил он там один. По профессии литератор, за последние четыре года написал семь статей для журнала «Тик-Ток». В марте должка была состояться его свадьба с двадцатичетырехлетней Мэриен Хинклей из редакции «Тик-Ток». Конечно, я мог бы продолжать рассказ и даже принести сюда досье. Однако в нем нет ничего такого, из чего можно было бы узнать, что делал Элтхауз перед смертью, о его связях или знакомых. Во всяком случае, мы не нашли ничего полезного.

– Вы упустили маленькую деталь – калибр пули.

– Ничего я не упустил. Пули не было. Ее не оказалось.