Звонок мертвецу - [22]

Подписи не было.

Инспектор вылез из машины и схватил Скарра за оба локтя. Тот в испуге отшатнулся назад и спросил неуверенно:

— Что случилось, что у вас за проблема?

Мендель ответил негромко, ласково:

— Это не моя проблема, Скарр, а твоя. Причем самая большая проблема за всю твою поганую, вонючую жизнь. Тайный преступный сговор с целью убийства, попытка убийства, попытка нанесения ущерба интересам государственной безопасности. Сюда можно приплюсовать нарушение дорожно-транспортного законодательства, опять же тайный преступный сговор с целью обмана департамента сборов и налогов, ну и еще с десяток всяких других обвинений, какие только мне могут прийти на ум, пока ты будешь сидеть-посиживать на койке в камере и обдумывать свою проблему, Скарр!

— Минуточку, коппер[10], минуточку, давайте не будем прыгать до луны. Что это еще за история с убийством? Что вы мне тут собираетесь пришить?

— Слушай, Скарр, ты ведь человек маленький, не из шишек, твоя хата раньше была где? С краю. Разве не так? Ну, а теперь милости просим в ряды больших шишек, лет на пятнадцать ты теперь потянешь, не меньше.

— Ой, оставь эти дешевые заходы, копп. Не надо.

— Да нет, надо, миленький мой. Ты влетел между двумя жерновами, ну и, как водится, на дураках что делают? Что же буду делать, например, я? Да я от хохота буду надрываться, пока ты будешь гнить заживо в Скрабзе[11], созерцая свое толстое брюхо. Видишь больницу? Там сейчас лежит при смерти человек, которого только что пришил твой высокий шотландец. Полчаса назад его нашли истекающим кровью у тебя во дворе. И еще один найден мертвым в Суррее. Насколько я знаю, в каждом графстве нашего замечательного королевства найдется — если, конечно, поискать хорошенько — по одному покойнику.

Так что это твоя проблема, мерзавец, а не моя. Здесь еще одно интересное обстоятельство: только тебе известно, кто он такой, этот убийца, не правда ли? Он ведь человек аккуратный, любит порядок, может захотеть здесь прибраться, может или нет?

Скарр медленно обошел машину кругом и встал с другой стороны у двери.

— Залезайте внутрь, коппер, — сказал он.

Мендель опустился на сиденье водителя и открыл изнутри дверь с противоположной стороны. Скарр уселся с ним рядом. Свет в салоне машины они потушили.

— У меня здесь есть неплохой маленький бизнес, — негромко начал Скарр, — доходы скромные, но регулярные, грех жаловаться. Или были такими, пока не появился этот парень.

— Что за парень?

— Не гони, коппер. Все в свое время. Появился он где-то года четыре назад, сказал, что по ювелирной части, торгует драгоценностями. Не буду вас убеждать, что я ему так и поверил — ни вы не похожи на сумасшедшего, ни я. Короче, я его не спрашивал, и он о своем бизнесе не распространялся, но, подозреваю, что доходы у него с контрабанды. Серьезный человек — денег у него было навалом, мог от них прикуривать, купюры сыпались с него, как листья осенью. «Скарр, — говорит, — ты человек дела. Я не люблю, когда обо мне много говорят, и, судя по тому, что я про тебя знаю, ты этого тоже не любишь. Мне нужна тачка. Но не своя». Ну, он, понятное дело, не совсем такими словами мне все это выложил, аккуратнее — одно слово, иностранец, — но смысл был такой, это точно. Я, значит, его и спрашиваю: «А какое будет ко мне предложение? — говорю, — предложение, мол, какое?»

А он мне отвечает: «Я, говорит, шибко скромный. Мне, говорит, такая тачка нужна, чтобы, значит, случись со мной какая на дороге авария, чтоб по той тачке, значит, ну никак нельзя было меня вычислить. Купи, говорит, мне, Скарр, приличную подержанную лайбу и обязательно, говорит, чтоб с крытым верхом. На свое, Скарр, имя купи и держи для меня всегда наготове. Вот тебе для начала пять сотен, для начала, и по двадцать фунтов в месяц за гараж и уход за ней, говорит. А вот тебе премия за каждый день, что я на ней кататься, значит, буду. Но я, говорит, очень застенчивый, скромный, понятно? Ты меня знать не знаешь и видеть не видел, мол. За то, мол, что не видел и не знаешь, деньги и плачу».

Так и сказал, провалиться мне на этом месте, если хоть грамм насвистел. Н-да, никогда я тот день не забуду. Лило, понимаете, как из ведра, а я, значит, корячусь над старым такси, которое незадолго до того урвал у одного хмыря из Уондсворга. Такая, скажу я вам, была колымага! Да еще букмекеру должен был сорок монет, и полицейские у меня на хвосте сидели по поводу одной тачки, что я взял за гроши на распродаже и раздолбал в Слэпхеме.

Скарр перевел дыхание, с шумом выпустил воздух, изобразив жестом полнейшую капитуляцию перед таким отчаянным стечением жизненных неурядиц.

— И вот стоит он, понимаешь, у меня над душой, как вроде моя собственная совесть. И сыплет мне на голову банкноты, словно использованные билетики на тотализаторе.

— Как он выглядел? — спросил Мендель.

— Молодой такой, ростом высокий, значит, белобрысый. Симпатичный. Но холодный по крови, селедка голландская. И больше я его с того самого дня и не видел, только письма приходили с лондонским штемпелем. На простой бумаге печатные буквы, вроде: «Приготовь к вечеру в понедельник» или «Приготовь к вечеру во вторник». Тачку я оставлял, как было уговорено, значит, во дворе, бензина по завязку, всю такую вылизанную, отлаженную. Он никогда не говорил, в какой день ее вернет. Просто подгонял сразу после закрытия или попозже, с зажженными фарами и дверями на запоре. И в кармане для карты оставит мне пару фунтов на каждый день, что ее не было на месте.