Звонкий ветер странствий - [126]

Шлюпка подошла к низкому берегу. Уже хорошо были видны черепичные и соломенные крыши низеньких прямоугольных строений, за которыми угадывались далёкие светло-фиолетовые горы. Иокогама насчитывала порядка двухсот пятидесяти домов, набережная была вымощена крупной цветной галькой, на которой смуглые черноволосые подростки старательно чистили только что пойманную рыбу.

На специальном, выложенном чёрными камнями причале их уже ждали – четверо невысоких молодых мужчин, одетых в короткие цветастые кимоно, из-под которых выглядывали светло-зелёные подштанники, о чём-то оживлённо переговаривались между собой. За широкими поясами японцев размещалось по два зачехлённых меча (один длинный и широкий, другой – гораздо короче, скорее, даже, и не меч, а большой кинжал), на ногах незнакомцев – к удивлению Егора – красовались кожаные туфли европейского фасона.

«Это и есть – хвалёные японские самураи! Как же, в своё время пришлось просмотреть немало голливудских фильмов об их таинственной братии…», – сообщил внутренний голос, никогда не одобрявший пристрастие Егора к просмотру всякой киношной бредятины. – «Мечи эти, плюсом одинаковые экзотические причёски – верхняя часть черепа выбрита, а длинные волосы сзади собраны в толстую косичку, сложенную вдвое на макушке…».

– Высокородные господа, выслушайте несколько слов о правилах поведения в Японии, – обратился Ван-Перси к Егору и Лаудрупу. – Здесь всё очень просто, то есть, внимательно смотрите на меня. Я кому-то киваю небрежно, и вы кивайте. Я улыбаюсь, и вы улыбайтесь. Я склоняюсь – чуть ли не до земли, и вы – склоняйтесь…

Самураи не помогали пассажирам шлюпки вылезти на причал, но в ответ на лёгкий поклон и слащавую улыбку Ван-Перси (и его спутников) ответили небрежными кивками и скупыми улыбками, продемонстрировав кривые жёлто-чёрные зубы.

После короткого разговора на японском языке со встречающими, Ван Перси, обернувшись к Егору и Лаудрупу, сообщил:

– В очередной раз повезло вам, бродяги! Дайме Ишидо сейчас отдыхает в фамильном загородном поместье – в трёх милях отсюда. А, ведь, он мог сейчас находиться… Где он только не мог – находиться! На междоусобной войне, например, у которой нет ни начала, ни конца. А ещё он мог поехать на дальние северные острова – вкушать мудрость тамошних умников… Короче говоря, его можно было бы дожидаться здесь целый год, потому, что даже голландцам от берега, где пристали их корабли, разрешается отходить только в особых случаях… Ладно, не буду напрягать. Раз вам, странные мои господа, до сих пор улыбается удача, то, видимо, так тому и быть! Сейчас подадут повозки. Хотя японцам и не приглянулась европейская культура, но обычай – важных особ перемешать на лошадях – вполне даже прижился…

Деревня жила своей обычной жизнью: люди – в основном мужчины, одетые скромно и неприметно – куда-то торопились по делам, низко кланяясь проезжающим.

Загородная резиденция дайме напомнила Егору среднестатистическую русскую дворянскую усадьбу – старый ухоженный парк, цепочка длинных прудов, комплекс бело-жёлтых зданий под красно-коричневыми черепичными крышами.

Естественно, местный феодал, демонстрируя собственную значимость, принял их только часа через три с половиной. Всё это время путешественники провели на террасе чайного домика, любуясь пейзажами маленького сада, где вместо деревьев и кустарников были «посажены» большие и маленькие булыжники-валуны, поросшие разноцветными мхами и лишайниками. Тихо и таинственно журчал ручеёк, звонко обрываясь крохотным водопадом в круглый пруд, в котором величественно плавали неправдоподобно-крупные, золотисто-жёлтые рыбки.

«Умеют, всё же, азиаты создавать идеальную обстановку – для философских размышлений!», – завистливо вздохнул внутренний голос. – «Воистину, всё вокруг – только глупая суета и тлен…».

Наконец, подошёл низенький самурай, одетый в скромное тёмно-коричневое кимоно, и скупым жестом указал на одно из бело-жёлтых строений.

Обстановка внутри домика была, на удивление, приятной и спокойной. По крайней мере, никто даже и не пытался тыкать в глаза гостей пошлой роскошью – никакой тебе позолоты, кричащей о сказочном богатстве хозяев, только хлипкая и изящная мебель, да стены, отделанные деревянными рейками, местами оббитыми цветной непрозрачной бумагой.

Дайме Ишидо встретил посетителей, сидя на высоком помосте. Вокруг помоста неподвижно замерли четыре самурая самого свирепого вида, облачённые в чёрные кимоно, щедро расшитые золотыми и серебряными нитями – сплошные драконы, дракончики и многоголовые змеи.

Ван Перси, рассыпаясь в длинных и цветастых выражениях, рассказал о цели их визита. Пока он говорил, дайме – мужчина толстый и вальяжный – неотрывно смотрел на Егора.

Когда голландец закончил повествование, Ишидо, прикрыв ладонью правой руки узкие, бесконечно-чёрные глаза, небрежно бросил длинную фразу.

– Дайме говорит, что безупречная честность – отличительная черта японской нации, – послушно перевёл Ван Перси. – Ишидо хочет, чтобы вы, первым делом, убедились, что все пленники, о которых идёт речь, живы. Рисовые поля, где они трудятся, расположены совсем недалеко от поместья, примерно в двух милях. Но дайме запрещает – подходить к этим полям близко. Вам разрешено только издали посмотреть на своих товарищей, используя для этого подзорные трубы.