Звонкий ветер странствий - [107]

– Он, получается, тоже выплеснул вкусный и ароматный японский напиток в ближайшие низенькие кусты? – уточнил Егор.

– Да нет, он-то глотал это коварное пойло – дай Бог каждому! Нахваливал и всё просил добавки… Но совсем не подействовало на него снотворное! Видимо, он тоже был из этих, ну, из непростых и очень тайных агентов…

– Не может быть! – недоверчиво поморщился Егор.

– Может, Сашенька, может! Он, явно, сразу же понял, что происходит, и когда все, меня не считая, крепко заснули, тут же стал о чём-то – на совершенно незнакомом мне языке – спорить с Наоми. Они, при этом, так посматривали друг на друга… Ну, как приказчики из соседних купеческих лавок, торгующих одним и тем же скоропортящимся товаром…

«Почему бы и нет?», – высказал веское мнение внутренний голос. – «Наоми-сан усердно работала на Координатора и его «SV», а дон Сервантес мог запросто трудиться и на конкурентов «SV», или просто – на некую параллельную структуру… И ничего необычного здесь нет! В двадцать первом веке наука, очевидно, неуклонно и последовательно – семимильными шагами – двигается вперёд, хитрые технологии совершенствуются, и – в конечном итоге – прогулки по Прошлому становятся всё более доступными…».

– А потом они окончательно переругались между собой, – невозмутимо продолжила Сашенция. – Испанец выхватил из-за голенища сапога солидный нож, японка же метнула звёздочку. Такие, вот, дела…

– Ладно, тогда поступим так! – решил Егор. – Сейчас мы с тобой, алмазная донна, аккуратно перенесём несчастную Наоми-сан к костру и положим, к примеру, вот сюда. А в правую руку мёртвого испанского гранда вложим твой саксонский пистолет. Мол, этот подлый злодей, пользуясь твоим, моё сердечко, сонным и беспомощным состоянием, коварно выкрал его… Потом, понятное дело, между доном Сервантесом и прекрасной Наоми-сан произошла жаркая ссора, переросшая в смертельную схватку. Мотивы ссоры? Это, дорогая моя, не наша с тобой забота, пусть все остальные ломают головы и спорят – до полной потери пульса. Вот, как бы так… Потом мы тщательно уберём все следы настоящего происшествия, вытрем кровь в палатке. Ну, и ляжем спать. В том смысле, что лучше по-настоящему и не спать, чтобы из палатки выбраться одними из первых, сразу же после обнаружения трупов… Понимаешь, о чём я толкую?

– Не маленькая уже, чай! – смущённо зарделась Санька. – Саша, дорогой… Или – Егор? Как теперь называть-то тебя, любимый и обожаемый супруг?

– Называй по-старому – Сашей, так оно как-то привычней. Да и об элементарной конспирации надо помнить, совершенно ни к чему всем остальным знать обо всех этих дурацких играх со Временем… Кстати, ещё о конспирации. Положи-ка, милая моя, приметные японские часики на этот камень, а я сверху – другим приложу. Давай, давай, не жадничай! Надо так, ничего не попишешь…

– Жалко очень! Такие красивые были, с меняющимися циферками! – печально вздохнула жена и тут же вновь оживилась: – Ой, Саша, а ты мне расскажешь об этом двадцать первом веке? Как там, да что? Интересно же, право…

– Расскажу, конечно же, только потом, когда поплывём дальше. А сегодня у нас и других важных дел хватает, даже с немаленьким избытком… А что это ты, Светлейшая княгиня, улыбаешься так довольно и загадочно?

– Теперь-то я точно знаю, что ты меня любишь! – торжественно объявила Санька. – Ведь, не захотел же возвращаться – от меня – в это противное Будущее! Аль-кашара отправил в острог, я помню… Вот, они на этот раз и решили – тебя насильно вернуть! Дурачки наивные! Саша, быстро поцелуй меня…

Уже после рассвета снаружи раздался тоскливый вопль, тут же перешедший в не менее тоскливый вой.

– Это Фруде Шлиппенбах обнаружил мёртвое тело своей ненаглядной японки, – предположила Санька, неохотно отрываясь от губ Егора. – Всё, милый, иди, успокаивай нашего впечатлительного шведа. А я побежала в детскую палатку – задержу там ребятишек, пока вы трупы не оттащите куда-нибудь подальше. Не стоит травмировать хрупкие детские души…

Фруде был безутешен и всё повторял без остановки:

– Этот подлый идальго хотел насильно добиться благосклонности моей несравненной Наоми-сан! А она сопротивлялась, храня мне верность… Подлые испанцы, я никогда им полностью не доверял! Он хотел, а она – сопротивлялась, моя несравненная Наоми-сан… Подлые испанцы, мать их всех! Я им никогда не доверял…

Детей – в сопровождении четырёх надёжных бойцов и седовласого туземного Тибальта – по-тихому, без излишней суеты и спешки, отправили обратно, к берегу Тихого океана.

Японку похоронили в очень красивом месте – с отличным видом на высокие чилийские горы и таинственные, вечно скрытые в лёгкой голубоватой дымке льяносы. Над могилой насыпали аккуратный холмик из разноцветной речной гальки, дружно повздыхали, поохали, Сашенция, расчувствовавшись, даже обронила парочку слезинок.

А мёртвое тело подлого дона Аугусто Сервантеса, сильно раскачав за руки и за ноги, по-простому сбросили на дно глубокого оврага…

Ещё через сутки эскадра тронулась дальше, держа курс на север, предварительно отойдя от гористого южноамериканского берега на сорок-пятьдесят миль.

– Ну, их, эти подлые цунами! – перед отплытием доходчиво объяснил путешественникам это решение адмирал Лаудруп. – Будем – на всякий случай – держаться подальше от мелководий…